"Наталья Медянская, Ника Ракитина. Ночь упавшей звезды " - читать интересную книгу автора - Она от воды отяжелела. Переодеваетесь живее, деточка...
- Я не просила меня возвращать - тогда б и не мучались, - выдав все это, перемежаемое приступами кашля, я стащила с себя и остальное, бросила на пол и надела сухое, ругаясь сквозь зубы и стараясь на мевретта не смотреть. Процесс одевания занял раза в четыре больше времени, чем обычно, и в конце я была красная и мокрая, как мышь под веником... стоило возиться... и прежнее высохло бы на мне запросто. - Спасибо, - сказала я все же, оглядываясь в поисках одеяла. Звингард кивнул. - Другое дело. Мевретт, пошлите кого-нибудь на кухню сварить для дамы глинтвейн. Мадре, деликатно отвернувшийся (ну, в меру своих сил, конечно) в момент переодевания, повторяя подвиг Звингарда, вытащил из воздуха пушистое покрывало и заботливо накинул мне на плечи: - Так хорошо? Потом непонимающе уставился на лекаря: - Слушайте, крикните в коридор, а? Не видите, я за дамой ухаживаю? Удержал меня от возвращения на мокрый диванчик и провел к креслу у огня. - Я вам что, глашатай или герольд рыцарского турнира? - проворчал дедка, но все же последовал совету и послал несчастную жертву своего обаяния на кухню за глинтвейном. - Простите меня, пожалуйста, - все еще дрожа и заикаясь, пробормотала я, клубочком сворачиваясь в широком кресле. - Не хочу быть вам обузой. - Да какая вы обуза, деточка? - отмахнулся Звингард. - Вы обузы не Мадре удивленно смотрел на меня, нахально присев на подлокотник. "Она, похоже, искренне считает себя обузой... наивная..." - читалось на выразительном профиле. Он, похоже, вспомнил Темулли, Люба, своего непримиримого сына, наконец, и улыбнулся: - Ну, по-моему, вы слишком строго относитесь к себе... Вы не обуза, а, скорее, приятное разнообразие. Приятное... разнообразие... издевается, зараза лилейная... так захотелось еще раз ощутить его губы на своих и укрыться в кольце рук... нет, это невыносимое что-то, хватит! - Ничего, - повернулась я к Звингарду, - не болит... Голос прозвучал хрипло и жалко. Ну почему они меня сразу не отпустили? Почему?! - Деточка, вы пейте, пейте согревающее, - весело сверкнул глазами лекарь, суя баклажку мне в руки. - Если вспомните еще о каких болячках, сообщите, ладно? Одрин посмотрел на мое несчастное лицо, на котором явно отражались все потаенные мысли, а также мнение о нем, лилейном, и рассердился: - Ну неужели ты не понимаешь? - вскричал он. - Мы ж о тебе заботились! Ты бы по лесу и полумили не прошла - тебя бы кто-нибудь убил! - потом он взял себя в руки и, вздохнув, сказал: - Но если вам, сударыня, так необходимо уйти отсюда, то можно придумать какой-нибудь другой вариант, нежели пробиваться с боем через лес. - Ну пусть бы убил! - хриплым шепотом выкрикнула я. - Что вам за дело? До человека? Что?!! |
|
|