"Наталья Медянская, Ника Ракитина. Ночь упавшей звезды " - читать интересную книгу автора

- Думаю, ей это абсолютно все равно... - Одрин, блаженно прикрыл глаза,
млея под моей рукой. - А тебя она уже не клюнет, она тебя признала, раз
сидит на тебе.
- Эй, а ты сам не простудишься? - озабоченно спросила я. - И кого мне
представить для тренировки? Я... только о тебе могу думать.
- Ну, а ты попробуй представить Алиелора... - Одрин растерянно
сморгнул, поджав ноги, устроился на скамье и обнял меня. - Слушай, а мы с
ним хоть чуть-чуть похожи?
Летавка недовольно встрепенулась, запустив коготки глубже, и я
попыталась поскорее представить Сианна, глядя ей в глаз. Не знаю, может, у
элвилин зрение иначе устроено, а у меня только в одно око птички за раз
получалось заглянуть... второе упорно прятала голова.
Летавка в последний раз переступила и сорвалась с места. Ох, надеюсь, в
неизведанные земли она не залетит? Я потерла плечо.
- Похожи. Упертые одинаково. Только ты мягче. Потому что старше,
видимо, и мудрее все-таки. И от людей вредности не набрался, вот...
- Больно? - Одрин отогнул ворот рубашки и осторожно прикоснулся губами
к моему плечу.
- Она тебя расцарапала, - сказал он расстроено.
- Зато не клюнула, - я потерлась лбом о его темя. - А знаешь, как я
боялась! Интересно, она найдет Сианна, или я ее невесть куда отправила?
- Ну, она в любом случае вернется.
Мадре снял с шеи цепочку с серебряным манком и надел на меня:
- Вот, держи.
- Он любую летавку приманивает? И как ты обойдешься? - я погладила
теплый манок. - Спасибо.
И вдруг, совершенно внезапно для себя, крепко обняла жениха за шею и
стала шептать невпопад, как же сильно я его люблю.
Одрин запустил руки мне в волосы и стал целовать глаза, щеки, губы.
- Триллве.. - прошептал он, задыхаясь. - Моя Триллве... Аррайда...
любимая... Обещай мне, что с тобой ничего не случится...
- Обещаю!
Кощунством казалось разомкнуть объятия. Я словно тонула под водопадом
молний, воды, огня... Умирала и возрождалась одновременно.
- Одрин!..
Готова поспорить на что угодно, Мадре где-то в глубине души понимал,
что скамья под мокрым навесом придорожного трактира - это не совсем то
место, куда он хотел привести свою невесту. Но в висках уже застучало,
внутри зарождался костер, и жених, немного виновато глянув, начал
высвобождать меня из рубашки.
А на плаще лежать было хорошо... уютно... и скамейка оказалась
достаточно широкой... только все уплывала, как лодка. И голова кружилась.
Поэтому я обнимала мевретта все сильнее, до хруста в ребрах...
Когда мир разлетелся на тысячу звенящих осколков, Одрин обессилено упал
на меня и глухо спросил, уткнувшись в плечо:
- Это безумие, да?
- Это любовь... - хриплым от счастья и нежности голосом отозвалась я.
- Арри... - он поднял голову и ошалевшим взглядом посмотрел мне в
глаза. - Я никогда... веришь, никогда никого не любил так, как тебя. Я
просто не могу оторваться от тебя, мне плевать на все вокруг, на Твиллег, на