"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

Даже и теперь, когда мы подходили то к одной койке, то к другой,
раненые приподнимали головы, и нервный блеск глаз, раболепно-услужливое
выражение, в котором надежда мешалась с немой мольбой, вызывали неприятное
чувство.
Я обошел почти всю крепость. Не помню, сколько там было раненых
гитлеровцев. Тысяча? Две? Стоны, вздохи, крики, запахи йода, лекарств,
крови - в общем, тяжкое зрелище даже для нас, людей, ко всему приученных
войной.
С невольным чувством облегчения мы выехали из ворот крепости. Вскоре
наша машина очутилась на одной из городских площадей. Здесь мы остановились,
привлеченные необычной картиной.
В центре площади, окруженной разрушенными домами, был разбит небольшой
круглый скверик с редкими деревьями и множеством цветочных грядок. Посреди
скверика, на желтоватой земле, вблизи уже готовых могил, стояло четырнадцать
гробов. Хоронили бойцов польских отрядов Сопротивления, погибших в последние
дни от рук гитлеровских головорезов, шайки которых еще бродили вокруг
города.
В скверике около темно-серых гробов находилось сравнительно немного
людей. Это были друзья и родственники, они пришли проводить в последний путь
славных патриотов. Убитые горем женщины, в черных платьях и траурных черных
накидках, плакали около могил.
Церемония похорон затягивалась. Оказалось, что здесь ждут машину с
фронта. Она должна была привезти погибшего в бою нашего танкиста, Героя
Советского Союза старшего лейтенанта Максима Петрова.
Вскоре к скверику подошел забрызганный грязью "студебеккер" с
брезентовым шатром, туго натянутым над кузовом. В машине сидели танкисты
части полковника Павла Марковича Шаргородского. На плечах они вынесли гроб и
бережно опустили его в центре скверика.
Командир танка "Т-34" геройски погиб на немецкой земле. Но товарищи
решили похоронить героя в Польше.
Я не знаю, была ли это воля самого Петрова, вряд ли перед боем танкист
думал о смерти. Так, видимо, решили его боевые друзья. И вот машина с гробом
прошла почти двести километров от линии фронта до Познани.
- Пусть наш герой лежит в теплой братской земле Польши, - сказал тогда
Шаргородский.
Зияла глубоким провалом могила, черная по краям от свежевырытой земли.
Танкисты выстроились в круг, и тишину разорвала резкая дробь выстрелов, -
это, подняв автоматы к небу, воины траурным салютом прощались со своим
другом.
Это был салют дружбе, скрепленной кровью, кровью бойцов, пролитой на
русской, на польской, на немецкой земле.
Вскоре по всему скверику выросли земляные холмики, усыпанные цветами.
Польские женщины припали к свежим могилам. Их бережно поддерживали
опустившиеся на одно колено танкисты. И польские музыканты заиграли траурный
марш Шопена.
- Вечная, светлая память тебе, герой Максим Петров, пусть тебе,
уроженцу Смоленщины, польская земля станет пухом, пусть вырастут на могиле
цветы. Мы отомстим за тебя! - сказал Шаргородский.
...Через час мы уехали из Познани на машине танкистов, они торопились
вернуться на фронт. И, сидя на скамейке, протянутой вдоль борта