"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

- Дай мне Бугрова, дай скорее, - бросил радисту Шаргородский.
Он почти выхватил у него наушники. Должно быть, голос комбата звучал
глухо, прерываемый свистом, шипением, обрывками чьей-то немецкой речи.
- Бугров, это Третий, ты меня слышишь, а я тебя еще и вижу, вижу, как
ты гусеницами утюжишь площадь. Давай вперед, милый, посылай мальчиков
вперед, и мы накажем всех берлинских фрицев!
Бугров докладывал обстановку: немцы подкатили противотанковые пушки,
ставят на прямую наводку. Сильный огонь ведут фаустники. Один наш танк
загорелся. Комбат просил огневой поддержки.
- Все знаю и вижу, Бугров! Действуй, обходя батарею с флангов. Пушки
без людей не стреляют. Дай им прикурить гвардейского огонька!
Я видел, как за нашими танками устремились автоматчики, они старались
ближе держаться к машине, так, чтобы огонь противника не смог бы их отсечь,
отбросить назад.
- Не отрывайся от пехоты, - приказал Шаргородский, - сектор шесть перед
тобой - возьми его, я тебе помогу. Понял?
Я не слышал, что ответил Бугров, - его машина шла вперед, рация на
ходу, должно быть, работала неустойчиво. Тем временем Шаргородский по
телефону связался "с большим хозяином", - он звонил командиру корпуса, прося
артиллерийской поддержки.
Говорить ему было трудно. Над чердаком нашего дома свистели минные
осколки, и время от времени, с тяжким уханьем, сотрясая все здание, вблизи
ложились тяжелые снаряды. И тогда столбы дыма, поднимаясь в небо, заполняли
чердак удушливым запахом гари.
Бой разгорался. Полковнику стало жарко, он сбросил шинель, расстегнул
воротник гимнастерки.
Батальон Бугрова продвигался вперед. Пробивая другим дорогу, на большой
скорости шла машина Синичкина, и то, что на этой берлинской площади
произошло с нею, я частично увидел сам, остальное же, уже после боя,
дополнили своими рассказами танкисты Шаргородского.
Эсэсовец, вооруженный фаустпатроном, стрелял из окна полуподвального
этажа. Он послал снаряд в правую гусеницу танка Синичкина. Через секунду
ствол танковой пушки, описав в воздухе дугу, замер, точно "учуяв"
противника. И первым же выстрелом фаустник был уничтожен.
Однако танк потерял маневренность. Он мог вращаться только на одной
гусенице вокруг оси по часовой стрелке.
Это, видимо, учел другой фаустник. Он выстрелил и разорвал снарядом
левый трак. Танк замер на месте.
Следующий снаряд разорвался около башни, заклинив ее и ранив стрелка.
Гитлеровцы хорошо пристрелялись по неподвижной щели. Танки батальона прошли
далеко вперед, и Синичкин со своей машиной остался один на площади.
Он в танке сейчас один способен был вести бой, ибо ранило и водителя.
Осмелев, эсэсовцы поползли к "тридцатьчетверке". Им казалось, что
беспомощный танк превратился в мертвую груду металла, что экипаж танка
погиб.
Но Синичкин не думал сдаваться. У него оставался автомат, запас гранат.
Танкист встречал гитлеровцев автоматными очередями. Он стрелял из открытого
люка, бросал оттуда гранаты, вел огонь через смотровую прорезь на передней
стенке танка, вновь быстро возвращался к люку, и эсэсовцам казалось - внутри
танка не один, а по меньшей мере трое танкистов, яростно сражающихся.