"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

- Я старшина теперь и командир танка, - поправил он и протянул руку.
- Тогда поздравляю дважды!
- Да вот живем, - отвечая на мой вопрос, сказал Синичкин, - живем очень
даже интересно, в городе Берлине назначен комендантом советский генерал. А
фашисты безобразничают, все стреляют!
- Нехорошо себя ведут, - в тон ироническому голосу танкиста сказал И я,
усмехнувшись.
- Стреляют, и, как говорится, каждую пулю здесь можно поймать!
Я сказал Синичкину, что в наших руках уже больше половины Берлина и в
освобожденных районах с каждым часом все увереннее налаживается мирная
жизнь, кое-где даже уже открылись магазины.
- Ясно, ясно! Берлин - большая деревня! - Синичкин усмехнулся. - Уж раз
сюда пришли, то войну свалим, это точно.
- Берлин взят в кольцо, осталось несколько дней сражений, не больше, -
высказал я свое предположение.
- Это верно, вы только мне объясните, чего они тянут, фрицы, чего не
сдаются, неужели еще надеются?
- А как ты сам думаешь?
- Пощады не ждут, потому так, - сказал танкист уверенно. - Вот я раньше
думал - они только над нашими людьми лютуют, а своих жалеют. Нет ведь.
Сколько сейчас тут мирного народу гибнет зря!
Синичкин показал на беженцев.
- Кого им жалеть, старшина? Хоть на день, хоть на час хотят продлить
свою власть, пусть даже над одним районом города. И плевать им на то, что
еще несколько тысяч солдат, женщин и детей погибнут на этих улицах.
- Конечно, разве это люди? Звери] - покачал головой Синичкин.
Наш разговор на этом прервался, водитель танка уже начал пробовать
стартер, загудевший низким, натруженным басом.
- В бой?
- Вроде того! Прощайте! Нет, лучше - до нового свидания.
Синичкин, прежде чем надеть на голову шлем, крепко пожал мне руку.
- Не замечаете! Мы с вами встречаемся часто, то вот в Польше, потом на
Одере, теперь в Берлине. Не миновать увидеться у рейхстага. Там по сто грамм
фронтовых выпьем за победу!
- Не миновать, должно быть. Ну, счастливого боя!
"Тридцатьчетверка" тихо тронулась вдоль улицы, мимо окон и балконов, с
которых свисали белые флаги. Некоторое время Синичкин не спускался в танк, а
стоял в люке открытый по пояс и смотрел вперед. Он что-то кричал своему
водителю, и тот осторожно объезжал нагруженные чемоданами тачки, коляски и
велосипеды беженцев.
Проводив Синичкина, я пошел разыскивать наблюдательный пункт
Шаргородского. Он разместился временно на чердаке уцелевшего восьмиэтажного
дома. Стереотруба наблюдателей выглядывала здесь из овального окошка двумя:
металлическими рожками. К ней прильнул сам командир танкового полка,
осматривая улицы близлежащего квартала.
Шаргородский, высокий, монументальный, привыкший к резким движениям и
крупному шагу, чувствовал себя в темном чердачном помещении как слон в
посудной лавке. Под его ногами все время звенело какое-то стекло, он задевал
плечами об углы шкафчиков, трельяжей, которые убежавшие жители, должно быть
пряча, затащили на чердак.