"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

но танкисты помогали женщинам и детям поскорее выбраться из зоны огня.
И наши воины делали это, сознавая, что в толпе, пестрой,
многонациональной, многоязыкой, просачивались в наши армейские тылы вместе с
детьми И женщинами также эсэсовцы и офицеры. Они меняли военный китель на
штатский пиджак, но прятали в карманах пистолеты и гранаты. И потом эти
гранаты нередко разрывались около наших кухонь и санитарных палаток.
В этот день было солнечное утро, мягкое, теплое. В такие ясные дни даже
на фронте людям не думается о плохом, о смерти.
Но тем самым танкистам, что, сидя на броне своего танка, запивали
гречневую кашу, колбасу и консервы трофейным немецким вермутом, тем, что
разговаривали, смеялись, пытались объясниться с немецкими женщинами, зная
два-три слова, но используя пальцы и улыбки, тем, что писали домой письма,
устроив тетрадь у себя на коленях, тем, что в эти минуты ухаживали за нашими
девушками - санитарками и регулировщицами, - всем им предстоял через полчаса
тяжелый, кровопролитный бой. И конечно, не всем было суждено из него
вернуться живыми.
Я искал в восточных районах Берлина танкистов полковника Шаргородского
и нашел их на этой улице. Полк основательно поредел. Но боевой дух танкистов
не сломили ни усталость, ни потери в людях и технике.
Чтобы убедиться в этом, не было нужды заглядывать в сводки
политдонесений. Правда, бой есть всегда бой! Он тяжел повсюду. Видеть наши
жертвы на улицах Берлина было, быть может, еще больнее именно потому, что
тут от победы наших людей отделяли буквально метры, какие-нибудь несколько
кварталов. И все-таки в берлинских боях было много особенного,
неповторимого.
Здесь все воины находились во власти той всепоглощающей, пьянящей
радости, о которой еще Пушкин сказал; "Есть упоение в бою и бездны страшной
на краю!", всеми владел духоподъемный боевой энтузиазм и энергия,
порождавшие подвиги.
Я искал на улице танк Павла Синичкина. "Тридцатьчетверка" со вмятинами
на боку притулилась около стены дома. Когда я узнал номер машины, колонна
танков уже начинала понемногу вытягиваться на исходные позиции для атаки.
Обычно танки накапливаются для наступления ночью, под прикрытием
темноты. Но сейчас у противника осталось мало противотанкового оружия, а с
фаустпатронами боролись наши автоматчики. Поэтому танки продвигались днем,
используя для маскировки громоздящиеся к небу развалины и немецкие баррикады
из разбитых автобусов, трамваев, поваленных столбов, баррикады, которыми
гитлеровцы оплели почти все улицы.
Синичкин сидел на тумбе у тротуара, как на скамейке в парке, и читал
"Красную звезду". Пачку газет только что принесла девушка - боец из полевой
почты.
Заглянув через плечо танкиста, я прочел на газетной полосе сообщение о
том, что 25 апреля первым советским комендантом в немецкой столице назначен
командующий армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин.
Он опубликовал свой первый приказ. В нем говорилось, что советское
командование гарантирует мирному населению безопасность и жизнь, приказывает
продолжать снабжение жителей продуктами по определенным нормам.
Почувствовав, что кто-то остановился за его спиной, Синичкин резко
обернулся. Он узнал меня.
- Ну, как жизнь молодая, старший сержант, здравствуйте, - сказал я.