"Тереза Медейрос. Ваша до рассвета" - читать интересную книгу автора

неуязвимой к его очарованию, какой она притворялась. Хотя портрет был
датирован 1803 годом, казалось, что его рисовали целую жизнь назад. Слабый
намек высокомерия в мальчишеской улыбке Габриэля смягчался искрой самоиронии
в его светло-зеленых глазах. Глазах, которые смотрели на будущее и все, что
оно принесет, с энтузиазмом и надеждой. Глаза, которые никогда не видели
того, что не должны, и заплатили за это зрением.
Саманта протянула руку и кончиком пальца провела по его еще не раненной
щеке. Но на сей раз в ней не было никакого тепла, никакого толчка осознания.
Был только прохладный холст, дразнящий ее задумчивое прикосновение.
- Доброй ночи, милый принц, - прошептала она, закрывая портрет
покрывалом.


* * *

Нежная и зеленая весна орошала холмистые луга. Пушистые белые облака
резвились, как ягнята на пастельно-голубом небе. Бледно-желтый свет омывал
теплом его лицо. Габриэль приподнялся на локте и посмотрел на женщину,
дремлющую в траве рядом с ним. Принесенный ветром цветок грушевого дерева
уютно устроиться в ее зачесанных локонах. Его голодные глаза впитывали
жаркое золото ее волос, мягкие округлости щек и влажный коралл разомкнутых
губ.
Он никогда еще не видел такого восхитительного... и соблазнительного
цвета.
Он опустил свои губы на ее, ее глаза затрепетали и открылись, а губы,
изогнулись в сонной улыбке, делая ямочки, которые он обожал, еще глубже. Но
когда она коснулась его, на небе появилось облако, которое, закрывая солнце,
обесцветило своей тенью все цвета его мира.
Поглощенный темнотой, Габриэль сел на постели, вытянувшись в струну и
часто дыша в полной тишине. У него не было никакого способа узнать, была ли
еще ночь или уже утро. Он только знал, что его выбросило из его
единственного убежища от тьмы - его снов.
Отбросив одеяла, он свесил ноги на пол и сел на краю кровати. Он
опустил голову на руки, пытаясь совладать с дыханием и придти в себя. Он не
мог не подумать о том, как мисс Викершем отнеслась бы к его наряду в данный
момент. Сейчас на нем не было абсолютно ничего. Возможно, он должен был бы
повязать на шею чистый платок, чтобы не оскорбить ее тонкие чувства.
После долгих поисков, он, наконец, на ощупь нашел мятый халат, висящий
на столбике его кровати, и облачился в него. Не потрудившись завязать пояс,
он поднялся и тяжело прошел через комнату. Все еще дезориентированный своим
резким пробуждением, он недооценил расстояние между кроватью и письменным
столом. Пальцы его ноги врезались в когтистую ножку стола, вызывая резкую
колющую боль. Проглотив проклятье, он опустился в кресло и нащупал костяные
ручки центрального ящика стола.
Он опустил руку в обитый бархатом ящик, точно зная, что он там найдет -
толстую пачку писем, перевязанную шелковой лентой. Когда он вытащил ее,
дразнящий аромат достиг его носа.
Это была не лимонная вербена, купленная на улице за пенни, это был
аромат женщины - богатый и обольстительный.
Глубоко дыша, Габриэль стащил ленту и пробежал руками по дорогой