"Алистер Маклин. Когда пробьет восемь склянок" - читать интересную книгу автора

себя? Не знаю. Не уверен. Возможно, я боялся того, что найду за
этой дверью. Я переложил нож в левую руку - я не левша, но кое
в чем одинаково хорошо управляюсь обеими руками,- и медленно
обхватил пальцами ручку внутренней двери.
Мне потребовалось целых двадцать секунд, чтобы чуть-чуть
приоткрыть дверь - настолько, чтобы протиснуться в щель. На
последнем дюйме проклятые петли скрипнули. Это был тихий звук,
который при нормальных условиях не услышишь с расстояния в два
ярда, но для моих натянутых нервов он был подобен залпу
шестидюймовок боевого корабля. Я окаменел как монумент. Слушая
учащенные удары собственного сердца, я изо всех сил пытался
заставить его утихомириться.
Если там внутри и был некто, желающий ослепить меня лучом
фонаря и пристрелить, или проткнуть ножом, или проделать эту
забавную шутку со стамеской, то времени у него было больше чем
достаточно. Хватит. Можно позволить себе вдохнуть немного
кислорода и проникнуть сквозь щель. Фонарик я держал на отлете
в вытянутой правой руке. Тот, кто собирается убить человека с
включенным фонариком, целится в точку непосредственно возле
источника света, потому что обычно фонарь держат прямо перед
собой. "Поступать так крайне опрометчиво,- объяснил мне много
лет назад коллега, у которого извлекли пулю из верхней доли
левого легкого. Поэтому, держа фонарь как можно дальше от
корпуса, надеясь только на то, что реакция этого некто там, в
каюте, хуже моей, я шагнул вперед и зажег фонарь.
Да, кое-кто был в каюте, но я ничего не узнал о его
реакции. И ни о чем другом. Он не шелохнулся. Лежал лицом вниз
с тем совершенно неподвижным видом, какой приносит лишь смерть.
Я быстро обшарил каюту лучом света не толще- карандаша. Мертвец
был в одиночестве. Так же, как в радиорубке, здесь не было
следов борьбы.
Не нужно было прикасаться к телу, чтобы определить причину
смерти. Крови, что вытекла из полудюймовой раны на спине, было
не больше чайной ложечки. Ее и не могло быть больше: когда
позвоночник протыкается столь умело, сердце останавливается
почти мгновенно. Небольшое внутреннее кровотечение и все.
Занавески были задернуты. Я исследовал каждый фут палубы,
и переборок и мебели при помощи фонаря. Не знаю, что я
рассчитывал обнаружить-Ничего ровным счетом- Я вышел, закрыл за
собой дверь и обыскал радиорубку с тем же результатом. Больше
здесь делать было нечего, я нашел все, что хотел найти - все,
что хотел найти меньше всего ни свете. Не было необходимости
смотреть на лица мертвецов. Я знал эти лица так же хорошо, как
и то, что каждое утро смотрит на меня из зеркальца для бритья.
Семь дней назад они обедали со мной и нашим шефом в Лондоне, и
они были уверены и спокойны, как только могут быть спокойны
люди их профессии - даже когда жизнь поворачивается к ним
светлой стороной, привычная осторожность проглядывает сквозь
внешний покой, потому что настоящий покои не для них. Я не
сомневаюсь, что они и на этот раз были уверены и осторожны, но