"Алистер Маклин. Когда пробьет восемь склянок" - читать интересную книгу автора

свисающий с крючка, ввинченного в переборку, а щекой - о стенку
рубки. Трупное окоченение удерживало его в этой позе, но
раньше, когда оно еще не наступило, он должен был упасть на пол
или сползти вперед, на стол.
Не было никаких внешних признаков насилия, но поскольку
было бы явной натяжкой предполагать, что он умер естественной
смертью, что это от нее он пытался защититься своим
"Миротворцем", я решил присмотреться внимательнее. Попробовал
сдвинуть тело с кресла, но оно не поддавалось. Я потянул
сильнее - послышался треск рвущейся материи, тело неожиданно
распрямилось и упало на стол левым боком, а правая рука с
зажатым в ней револьвером описала в воздухе дугу. Теперь я
узнал, как он умер,- и почему не упал до сих пор. Он был убит
оружием, которое пронзило позвоночник, и рукоять этого оружия
зацепилась за карман кителя, висевшего на переборке, и
удерживало тело.
По роду своей деятельности мне часто приходилось наблюдать
людей, расставшихся с жизнью не по своей воле, но я впервые
видел человека, убитого стамеской. Плотницкой стамеской с
лезвием полудюймовой ширины, с виду обычной во всех отношениях,
если не считать того, что на ее деревянную ручку была натянута
рубчатая резиновая велосипедная рукоятка - на такой рукоятке
невозможно обнаружить отпечатки пальцев. Лезвие вошло не меньше
чем на четыре дюйма, н даже если оно было заточено как бритва,
все же нужно было обладать немалой силой, чтобы сделать это. Я
попробовал вытащить стамеску, но не смог. Так часто бывает и с
ножами: кости или хрящи, разрушенные режущим инструментом,
смыкаются вокруг стального лезвия, когда пытаешься вытащить
его. Я не стал пытаться еще раз. Вполне возможно, убийца сам
пробовал сделать это, но потерпел неудачу. Вряд ли он нарочно
хотел оставить эту маленькую занозу. Может быть, ему помешали.
Или у него имеется солидный запас полудюймовых стамесок, и он
может себе позволить оставить часть из них в чьей-нибудь спине.
Во всяком случае, мне она была не нужна. У меня было
собственное оружие. Не стамеска, нет - нож. Я достал его из
пластиковых ножен, пришитых к подкладке моей куртки возле самой
шеи. Он не слишком внушителен с виду: четырехдюймовая рукоять и
обоюдоострое трехдюймовое лезвие. Но это маленькое лезвие может
с легкостью перерубить толстый манильский трос, а его острие -
острие ланцета. Я посмотрел на нож, потом на внутреннюю дверь
за пультом, которая вела в каюту радиста, достал из нагрудного
кармана фонарик размером с авторучку, подошел к наружной двери,
выключил верхний свет и замер в ожидании.
Как долго я стоял, не могу определить. Может, две минуты,
а может и все пять. Чего я жду, я и сам не знал. Я говорил
себе, что должен подождать, пока глаза привыкнут к полной
темноте в рубке, но знал, что это неправда. Может быть, я ждал,
что услышу какой-нибудь шум, еле различимый отголосок звука,
может, ждал, что произойдет что-нибудь - все равно что. А
возможно, я просто боялся открыть эту дверь в каюту. Боялся за