"Карсон Маккаллерс. Баллада о горестном кабачке" - читать интересную книгу автора

неизъяснимой грусти. Но - хватит уже о добрых людях, поскольку в городе их
жило всего трое; остальные же обитатели устроили себе из этого воображаемого
преступления праздник на весь день.
Сама мисс Амелия, странно сказать, казалось, ничего этого не ведала.
Большую часть дня провела у себя наверху. Когда же спускалась в лавку, мирно
бродила по всей комнате, засунув руки поглубже в карманы робы и наклонив
голову так низко, что подбородок утопал в воротнике рубашки. Ни единого
пятнышка крови на ней. Часто она останавливалась и просто стояла, мрачно
уставясь на щели в полу, покручивая выбившуюся прядку коротких волос и шепча
что-то себе под нос. Но в основном - наверху сидела.
Настала тьма. Дождь в тот день остудил воздух, поэтому вечер был тускл
и мрачен, прямо как зимой. Звезд на небе не было, зарядила меленькая
льдистая морось. Лампы в домах, если смотреть на них с улицы, мигали
фитильками угрюмо и скорбно. Поднялся ветер - но не с болот, а с холодных
черных сосняков к северу.
Городские часы пробили восемь. И по-прежнему - ничего. Безрадостная
ночь после гнетущих дневных пересудов на некоторых нагнала страху, и они
остались дома жаться к своим очагам. Другие сбивались в кучки. Человек
восемь-десять сгрудились на веранде лавки мисс Амелии. Они безмолвствовали -
просто ждали, на самом деле. Они и сами не знали, чего поджидают, но так уж
случается: стоит времени напрячься, стоит неотвратимо подступить какому-то
великому действу, мужчины собираются вместе и ждут вот так вот. И немного
погодя начинают действовать - все разом, не по замыслу или воле кого-то
одного, но как если бы все их инстинкты слились воедино, и решение бы принял
не кто-то один, а все вместе. В такие времена никто поодиночке не
колеблется. И уладится ли дело миром или же этот совместный порыв выльется в
погром, насилие и злодеяние - зависит уже от судьбы. Вот мужчины и ждали
трезвомысленно на веранде лавки, и ни один не сознавал, что они станут
делать, но втайне все знали, что должны просто ждать и что час уже почти
пробил.
И вот дверь в лавку отворилась. Внутри все было ярко и как обычно.
Налево - прилавок, на котором хранились горбыли белого мяса, леденцов и
табака. За ним - полки с солониной и провиантом. С правой же стороны лавки
держали по большей части сельскохозяйственную утварь и тому подобное. В
глубине, налево, имелась дверь на лестницу, и она была открыта. А в дальнем
правом углу - еще одна дверь, в комнатку, которую мисс Амелия называла своей
конторой. И она теперь тоже была открыта. И в восемь часов того вечера мисс
Амелия сидела там за своей конторкой с авторучкой и считала что-то на
листках бумаги.
В конторе горел веселый свет, и мисс Амелия, казалось, вовсе не
замечала делегацию, столпившуюся у нее на веранде. Все вокруг нее - в полном
порядке, как обычно. Контора эта была знаменита на всю округу до жути.
Отсюда мисс Амелия вела все свои дела. На столе стояла под аккуратным чехлом
пишущая машинка - мисс Амелия знала, как с нею управляться, но пользовалась
только для очень важных документов. По ящикам разложены буквально тысячи
бумаг, и все - в папках по алфавиту. Здесь же мисс Амелия принимала
недужных, ибо лечить людей ей нравилось, и поставила на ноги она многих.
Целых две полки были заставлены разными пузырьками, склянками и прочей
трихомудрией. У стены - скамейка, на которую садились пациенты. Мисс Амелия
могла так залатать прокаленной иголкой рану, что та потом не зеленела. Ожоги