"Карсон Маккаллерс. Баллада о горестном кабачке" - читать интересную книгу автора

вещь: достала из бокового кармана робы бутылку и, обмахнув горлышко ладонью,
протянула горбуну. Ее и в кредит-то выпивку продать стоило долгих уговоров,
а чтобы хоть каплю нацедила за так - и вообще дело неслыханное.
- Пей, - сказала она. - Хоть глотка отживеет.
Горбун перестал плакать, тщательно облизал с губ слезы и сделал как
велено. Когда он выпил, мисс Амелия сама медленно приложилась, согрела
жидкость во рту и покатала ее по нгбу, а потом выплюнула. И сделала новый
глоток. У близнецов и десятника была своя бутылка, за которую они заплатили.
- Гладко пошла, - сказал Кочерыжка Макфэйл. - Мисс Амелия, у вас всегда
все ладно выходит.
Виски, который они пили в тот вечер (два здоровенных пузыря) - штука
важная. Без него трудно было бы представить, что все так выйдет. Без него,
может, и кабачка бы никакого не было. Ибо выпивка мисс Амелии обладала
особым свойством - чистая, язык обжигает, но оказавшись у человека внутри,
долго потом его греет своим заревом. Но и это еще не все. Известно, что если
лимонным соком на чистом листе бумаги написать записку, то никакого следа не
видно. Однако, если бумагу потом поднести к огню на миг, буквы побуреют и
все станет ясно. Вообразите теперь, что виски - это огонь, а смысл послания
- то, что ведомо лишь душе человека; вот тогда-то и можно понять всю цену
выпивке мисс Амелии. Всг незамеченное, все мысли, таившиеся на задах темного
разума, - всг вдруг признается и понимается. Прядильщик, знавший лишь один
свой станок, судок с обедом, постель и снова станок, - выпьет такой
прядильщик чуть-чуть в воскресенье, да наткнется на лилию болотную. И
возьмет цветочек в ладонь, подержит, всмотрится в золотую хрупкую чашечку -
и сладость вдруг сойдет на него, что режет пуще боли. А ткач вдруг глаза
подымет да увидит впервые холодное, зловещее мерцание полночного январского
неба, и глубокая жуть от собственной малости сердце ему остановит. Вот
такое, значит, и бывает, когда человек виски мисс Амелии выпьет. И страдать
он может, и от радости заходиться - да только истина ему уже явилась, душу
свою согрел он и увидел смысл, там сокрытый.


Пили они заполночь, пока луну не затянуло облаками так, что ночь
потемнела и похолодала. Горбун по-прежнему сидел на нижних ступеньках, жалко
скрючившись и уткнувшись лбом в колено. Мисс Амелия стояла руки в карманах,
одной ногой на второй ступеньке лестницы. Молчала она долго. На лице ее
застыло то выражение, какое часто видишь у немного косоглазых - точно они
глубоко задумались: выражение одновременно очень мудрое и совершенно
безумное. Наконец она произнесла:
- Я не знаю, как тебя зовут.
- Лаймон Виллис, - ответил горбун.
- Ну, заходи, что ли, - сказала она. - В печке с ужина осталось, хоть
поешь.
Лишь несколько раз в своей жизни приглашала мисс Амелия кого-то в дом,
если не хотела людей как-то надуть или выманить из них денег. Потому мужчины
на веранде и почувствовали - дело нечисто. А позже между собой судачили,
что, должно быть, прикладывалась она к бутылке у себя на болотах добрую
половину дня. Но как бы дело ни обстояло, мисс Амелия с веранды ушла, а
Кочерыжка Макфэйл с близнецами тоже по домам разошлись. Она заперла переднюю
дверь на засов и огляделась - на месте ли товар. А потом пошла на кухню, что