"Кит МакКарти. Окончательный диагноз ("Джон Айзенменгер" #3) " - читать интересную книгу автора

Тревор Людвиг, высокий скользкий тип с усами и коротко подстриженным
седым ежиком, напоминавшим барсучью щетину, не сводил с Айзенменгера глаз. И
лишь когда тот, налив себе кофе и заняв свое место, вполне умышленно
встретился с ним глазами, тот опустил взгляд и, чтобы скрыть неловкость,
спросил:
- Вы из судебно-медицинской экспертизы?
Голос у него был резкий и гнусавый.
- Нет, я больше там не работаю.
Шахин был невысокого роста и казался слишком хрупким, чтобы долго
носить на носу свои очки в роговой оправе с толстыми стеклами. И словно для
того, чтобы подтвердить это впечатление, он снял их и поинтересовался:
- Разве вы не были связаны с делом Экснер год тому назад?
Губы Айзенменгера передернулись.
- В каком-то смысле. Просто сейчас это не является моим основным местом
работы.
Пиринджер расплылся в улыбке, которая, как подозревал Айзенменгер, была
не только дежурной, но и бессмысленной.
- Я не сомневаюсь в том, что Джон - опытный гистопатолог, Амр. - Но
почему-то это заявление оставило всех в убеждении, что это всего лишь аванс,
который еще ждет своего подтверждения.
- Я всегда работал как гистопатолог. Это отражено в моем резюме, -
лаконично пояснил Айзенменгер. - Гистопатология и судмедэкспертиза не
являются взаимоисключающими дисциплинами, как вам, наверное, известно. - Он
произнес это, обращаясь к Шахину, однако одновременно ему удалось заметить
слабую улыбку, появившуюся на большом и довольно грубом лице Милроя. И никто
больше не произнес ни слова о непреодолимых различиях между гистопатологией,
то есть изучением образцов органов и тканей, изъятых по медицинским
показаниям у живых людей, и судмедэкспертизой, имеющей дело с изучением уже
умерших, особенно умерших при подозрительных обстоятельствах.
- Мы тут обсуждали расписание дежурств, - пояснила Алисон фон Герке.
Именно этого Айзенменгер и опасался. Он знал, что патологоанатомы, как
правило, встречаются лишь для того, чтобы обсудить расписание дежурств,
которое управляло их жизнями, а Западной Королевской больницы это, похоже,
касалось в еще большей степени. Все подчинялось своему расписанию -
гистологические исследования и цитологические анализы, вскрытия, срочные
вызовы, ежедневное руководство (которым эффективно занимался доктор
Пиринджер), педагогическая и научная деятельность. Айзенменгер чуть было не
спросил, а не существует ли расписания расписаний, чтобы засвидетельствовать
свое почтение Бертрану Расселу, но решил, что для подобной фривольности
проработал на отделении еще слишком мало.
Через час Айзенменгер начал улавливать некоторые подводные течения,
неизбежно существующие в таких отделениях; наиболее очевидными были военные
действия, которые вел Милрой против всех; любые предложения он встречал
возражениями, которые высказывались столь презрительным тоном, что вызывали
у остальных не меньшую враждебность по отношению к нему самому. С особым
пренебрежением он относился к Пиринджеру, каждое слово которого вызывало у
него соответствующую реакцию: иногда он бубнил себе под нос что-то явно
оскорбительное. Пиринджер относился к этому словесному артобстрелу с полным
спокойствием, продолжая демонстрировать свое неколебимое обаяние.
Айзенменгер поймал себя на том, что подобное присутствие духа вызывает у