"Роберт Маккаммон. Голос ночной птицы " - читать интересную книгу автора

молодой человек увидел то, что заметил его старший спутник: конек крыши
справа от дороги. Она была того же темно-зеленого цвета, что и лес, и
венчала такую же халупу, как тот торговый пост, где они собирались дать
отдых лошадям и преломить хлеб сегодня после полудня, но нашли лишь
обугленные бревна. Однако эта крыша являла приятное зрелище: из каменной
трубы поднимался флаг белого дыма. Туман шевельнулся, и грубые очертания
бревенчатой хижины приобрели форму.
- Кров! - произнес старший с нескрываемым облегчением. - Милость
Господня с нами, Мэтью!
Строение с виду казалось новым, и это объясняло, почему его нет на
карте. Чем ближе подъезжал фургон, тем сильнее становился запах свежих
сосновых бревен. Мэтью заметил - быть может, неблагодарно, - что строитель
хижины не принадлежал к особо искусным или особо аккуратным мастерам.
Обильные порции красной глины ушли на заделку щелей и выбоин в кривых
стенах. Труба больше состояла из глины, чем из камней, и плевалась из трещин
дымом. Крыша наклонилась под опасным углом, сдвинутая набекрень, как шапка
лихого пьяницы. Ни краска, ни роспись не украшали наружные стены, а узкие
окошки сплошь были закрыты простыми дощатыми ставнями. За хижиной
располагалось еще более неряшливое сооружение, служившее, очевидно, сараем,
и рядом с ним понуро стояли внутри изгороди три лошади с просевшими спинами.
С полдюжины свиней, похрюкивая, возились в чавкающей грязи расположившегося
неподалеку выгула. Посреди всего этого расхаживал рыжий петух,
сопровождаемый кучкой мокрых наседок и грязных цыплят.
Возле коновязи торчал из земли кол. К нему была прибита зеленая
сосновая доска, на которой кто-то густой белой краской накарябал слова:
"Таверна и фактория".
- Еще и таверна! - произнес старший, беря у Мэтью вожжи, будто его руки
могли хоть сколько-нибудь ускорить приближение фургона к коновязи. -
Все-таки сегодня вечером мы поедим горячего!
Одна из лошадей возле сарая заржала. Внезапно отворился ставень, и
оттуда выглянуло плохо различимое лицо.
- Здравствуйте! - позвал старший. - Мы хотели бы пере... Ставень с
треском захлопнулся.
- ...ночевать, - договорил он. И потом, когда кони последним усилием
дошли до коновязи, сказал: - Тпру! Стоять! - Он внимательно рассматривал
ставень. - Не слишком гостеприимно для трактирщика. Ну что ж, мы уже здесь,
и здесь мы и останемся. Верно, Мэтью?
- Да, сэр.
Это прозвучало не слишком убежденно.
Старший слез с сиденья. Сапоги сразу увязли по щиколотку в грязи. Он
привязывал вожжи к коновязи, пока Мэтью слезал. Даже погрузившись на два
дюйма в грязь, Мэтью был выше своего спутника - десять дюймов сверх пяти
футов, то есть исключительно высокий был молодой человек, а его спутник имел
более нормальный рост - пять футов семь дюймов.
Послышался грохот засова. С театральным размахом распахнулась дверь.
- Добрый день, добрый день! - произнес человек, стоящий на пороге. Одет
он был в заляпанную куртку из оленьей кожи поверх коричневой рубахи, бриджи
в серую полоску и кричащие желтые чулки, вылезающие из доходящих до половины
икры сапог. Он широко улыбался, показывая кривые колышки зубов на круглом,
как каштан, лице. - Заходите, погрейтесь!