"Роберт Маккаммон. Голос ночной птицы " - читать интересную книгу автора

каких-то глупостей в столь торжественный момент.
- Отлично! - сказал он Полингу и Риду. - Открывайте! Бревно приподняли
и вытащили из скобы. Потом Рид схватился за две деревянные рукояти и отворил
ворота.
Бидвелл шагнул наружу, раскрывая объятия своему спасителю. Но в
следующую секунду его энтузиазм гостеприимства получил тяжелый удар.
Перед ним стояли двое: один большой, с лысой головой, другой тощий и
коротко стриженный, чернявый. Но среди них не было того, кого он надеялся
приветствовать.
Он предположил, что они белые - под той грязью, что их покрывала,
невозможно было разглядеть. Тот, что побольше - и постарше, - был одет в
пропитанное грязью пальто, которое, кажется, когда-то было черным. Он был
бос, тощие ноги вымазаны глиной. На том, что помоложе, было что-то вроде
ночной рубахи, в которой он будто недавно катался по грязи. Еще на нем были
ботинки, хотя до невозможности грязные.
Дворняги так увлеклись всем этим столпотворением, что начали рычать и
самозабвенно брехать на двух новоприбывших, которые, кажется, растерялись в
присутствии людей, одетых в чистую одежду.
- Попрошайки, - произнес Бидвелл. Голос его был спокоен, опасно
спокоен. Он услышал раскаты грома над диким лесом и подумал, что это над ним
смеется Бог. Распростертые руки тяжело упали вниз. - Мне послали
попрошаек, - сказал он громче и начал смеяться вместе с Богом.
Сначала тихо, потом смех взвился из него, как пружина, хриплый и
безудержный. От этого смеха болело горло, слезились глаза, и хотя Бидвелл
страстно желал остановиться, изо всех сил пытался, он обнаружил, что имеет
над этим смехом не больше власти, чем если бы сам был юлой, запущенной рукой
шаловливого ребенка.
- Попрошайки! - вскрикивал он сквозь приступы хохота. - Я... я
спешил... встречать попрошаек!
- Сэр, - произнес тот, что побольше, и шагнул вперед босыми ногами. На
перемазанном лице отразился гнев. - Сэр!
Бидвелл только мотал головой, смеялся - смех звучал теперь скорее как
рыдания - и отмахивался рукой, отгоняя этих бродяг.
Айзек Вудворд набрал в грудь воздуху. Как будто целой ночи мокрого ада
было недостаточно, еще этот лощеный щеголь явился испытывать его терпение.
Так вот оно лопнуло.
- Сэр! - взревел он своим судебным голосом, настолько громким и резким,
что на миг заставил замолчать даже тявкающий хор собак. - Я - магистрат
Вудворд, прибывший из Чарльз-Тауна!
Бидвелл услышал. Он задохнулся от изумления, подавился последним
глотком смеха и встал, потрясение таращась на полуголый грязевой пирожок,
который только что объявил себя магистратом.
Единственная мысль вонзилась в мозг жалом шершня: "Если они нам кого и
пришлют, то психа какого-нибудь, вытащенного из ихнего местного дурдома!"
Он услышал стон совсем рядом. Веки у него задрожали. Мир - буря с
ливнем, голос Бога, зеленая глушь во все стороны, попрошайки и магистраты,
вредители яблонь, развал и разруха, как тени крыльев падальщика, -
закружился вокруг него. Он шагнул назад, ища, на что опереться.
Не на что. Бидвелл свалился на улице Гармонии, голова наполнилась серым
туманом, и он заснул, как в колыбели.