"Рамон Майрата. Звездочет " - читать интересную книгу автора

подготовить его. А ты пока собери оркестрантов. Говори им, что будем
репетировать необычный номер с новым коллегой.

Силуэт толстого дирижера вдруг выплывает из слепящего солнечного
марева. Абрахам Хильда кажется возбужденным и вдохновленным.
- Наконец-то ты соизволил прийти, Звездочет, - ласково упрекает он.
Звездочет смотрит на него недоуменно из-за той размытой границы, что
оберегает его внутреннюю свободу, - продукт врожденной невосприимчивости ко
времени и практическим требованиям жизни.
- Я не знал, что нужно было срочно, - отвечает он.
- Срочно? Прошло три месяца! Ну да ладно, попробуем, - говорит Абрахам
Хильда с волнением. - Момент подходящий. До шести танцы не начнутся.
- Что вы хотите, чтоб я сыграл, дон Абрахам?
- Вначале я объясню тебе одну вещь. Ты будешь играть с группой
музыкантов из самых солидных симфонических оркестров Германии. В силу ряда
обстоятельств они вынуждены играть легкую музыку. Но сопровождать гитариста,
играющего фламенко, будет для них большой новостью. Они этого не ожидают и
вообще не привыкли. Я хочу, чтоб твоя музыка донеслась до них как ветер.
- И что я должен для этого делать, дон Абрахам?
- Ничего такого, чего бы ты не делал каждый день. Но они будут играть,
глядя на море, а ты сядешь у них за спиной. Они начнут первые аккорды,
какую-нибудь испанскую мелодию, что-нибудь из Фальи, например...
- Фалья! Эта гитара принадлежала ему!
- Это удача, мальчик, потому что, когда я подам тебе знак, ты должен
будешь ворваться как ветер между первой скрипкой Берлинской филармонии и
духовыми симфонического оркестра Дрездена...
- Я не знаю музыки этого Фальи!
- Зато он знал твою музыку, когда писал свою. Играй, просто играй, как
той ночью, когда я тебя слушал.

Абрахам Хильда заставил его спрятаться, пока музыканты занимали свои
места лицом к морю.
- Что они сказали? - спрашивает он сына.
- Поинтересовались, в каком оркестре играл новенький.
- И что ты ответил?
- Что не знаю.
Дирижер делает ему знак, и Звездочет садится на стул лицом к
немногочисленной публике, за спиной оркестра. Звучат первые такты. Значит,
это и есть музыка Фальи? Поначалу голова Звездочета пуста, как жестяная
коробка. И его пальцы тоже молчат. Но аккорды прекрасны, и скоро ему
кажется, что он знал их всю жизнь. Ему необходимо играть. Он закрывает
глаза, и темнота приобретает вязкость, содержание, вес. Его руки трогают
струны. Тьма становится прозрачной... Или это он сам растворяется в сумраке,
смешивается с ним? Он играет не думая, мозг не контролирует его руки. Но он
слышит голоса, звуки, которые возникают откуда-то и вспыхивают на подушечках
пальцев. Так, значит, это музыка Фальи?
Он не знал, сколько времени играет, пока вдруг не понял, что оркестр
уже молчит. Тогда он открывает глаза. Свои глаза. Полные смятения и тайны.
Он видит, что двадцать маэстро обернулись и смотрят на него. Тогда он резко
останавливается: