"Майра. Пророк " - читать интересную книгу автора

него не было, потому что он то ли не выстрадал их еще, как надо, то ли
вообще изначально и навсегда был от них отлучен. Александр смотрел на своих
слушателей и с удивлением читал на их лицах свою собственную неуверенность и
незащищенность. Пауза невыносимо, недопустимо тянулась. Межутов чувствовал
взгляды, как чувствуют царапанье или ожоги, особенно взгляд Димы и девочки,
задавшей вопрос. Он боялся, что окружающие заметят, как он близок к тому,
чтобы просто малодушно уйти...
Выручила его сероглазая девушка с косой, та самая, про которую он
подумал, что она умеет писать только про любовь. Эта девушка сказала, глядя
на него, как на недужного, с сочувствием сестры милосердия:
- Александр Николаевич... Почитайте, пожалуйста, ваши стихи!

II.

Домой Александру пришлось возвращаться вместе с Риммой Львовной: они
жили в одном микрорайоне, в соседних блочных пятиэтажках бледно-коричневого
цвета. Чаепитие, которым закончилась встреча, не развеяло межутовского
мрачного настроения, хотя за столом он старался выглядеть веселым и даже
рассказал кое-что забавное из своего опыта общения с издателями... Он шел и
перебирал в памяти лица увиденных сегодня людей. Чаще всех вспомнинался
длинноволосый Дима с его ядовитой усмешкой, потом анемичная девица, задавшая
финальный, роковой вопрос, затем почему-то худая дама в очках и молоденькая
девушка с косой, и еще одна - по виду вообще старшеклассница... От
седоватого поэта в воспоминаниях осталась только шевелюра, как будто в его
лице не было совсем ничего примечательного.
- Вы не думайте, Александр Николаевич, это они только с виду
ершистые, - нарушила затянувшееся молчание Римма Львовна. - На самом деле
многие из них очень ранимы... Да просто-напросто беззащитны!
Она сказала это с жаром, и Межутов вдруг понял, что она чувствует себя
виноватой перед ним. Ему тут же стало стыдно.
- Да нет, что вы, я и не думал ни о ком из них плохо! Я сам виноват.
Развязывать дискуссии на "вечные" темы при такой разнородной аудитории - это
же настоящее самоубийство... А вы всех, кто сегодня был, хорошо знаете?
Римма Львовна задумчиво поправила на плече длинный мохеровый шарф, явно
собственное рукоделие. На ней было модное осеннее пальто, и для Александра
это выглядело непривычно, потому что до недавнего времени, сколько он ее
помнил, она носила темные кожаные куртки, так что многие за глаза называли
ее Комиссаршей.
- С некоторыми я знакома еще с их школьной скамьи, с тех пор как
организовала первое литобъединение для старшеклассников. Им уже лет по
тридцать-тридцать пять, но таких осталось немного: кто уехал, кто
женился-остепенился... Георгий Максимович - тот, седой, с которым вы сегодня
беседовали, - присоединился к нам недавно и ходит довольно редко, только
когда ему хочется поучить молодежь жизни. Я не против, пока это все в
приемлемых рамках. У него два сборника изданы - правда, на его же деньги, но
все-таки. Стихи, с моей точки зрения, просто ужасные! Это я вам по секрету
говорю. Хотя он и так мое мнение знает... Когда он в первый раз пришел и
стал у нас читать свои творения, Дима Карнашов его просто по стенке
размазал. Я, конечно, старалась, как могла, оградить... Но Димка иногда
делается совершенно неистовым, даже страшно смотреть. Впрочем, Георгий