"Майра. Пророк " - читать интересную книгу автора

фотографии. Я их специально в отдельный альбом сложила, чтобы не путаться, а
утром второпях его не нашла...
Все это говорилось в то время, как руки Риммы Львовны включали бра над
столом, наливали воду в захватанный металлический электрокофейник и вынимали
из хлебницы растерзанную пачку недорогого печенья.
- Вы чай будете или кофе?
- Я, честно говоря, ничего не буду, меня дома ждут к ужину, - Межутов
еще не мог опомниться после чаепития в литобъединении. Там ему все время
подливали чересчур крепкий чай, хотя он этого не просил, настойчиво угощали
пирогами и печеньем (кажется, точно таким же, как здесь). Справа сидела
Римма Львовна, слева - худая дама в квадратных очках. Девушка с косой, так
вовремя попросившая Александра почитать стихи, лучилась глазами из дальнего
угла. Женщина с рязанским лицом устроилась рядом с седеющим поэтом и что-то
говорила ему быстро и недовольно, почти не останавливаясь, так что даже,
кажется, чашку свою ни разу не поднесла к губам. Седеющий в ответ то и дело
хмыкал, но Александру показалось, что он не слишком внимательно слушает
соседку. На Межутова они почему-то старались не смотреть. Шут (или, по
версии Риммы, пророк) Дима обхаживал молоденьких девочек, изредка
посверкивая взглядом, будто проверяя, не ушел ли Александр, здесь ли.
Межутов все ждал с тайным внутренним содроганием, что Дима подойдет к нему с
каким-нибудь намеренно каверзным вопросцем, на который сходу и не найдешь,
что ответить, но тот так и не подошел. - Мне пора, пожалуй...
Его надежды на то, что Римма забудет дать ему обещанные стихи, не
оправдались. Она сразу развязала папку и вынула тонкую пачку листков,
скрепленных степлером. Межутов с облегчением увидел, что тексты отпечатаны
на принтере. Ему совсем не хотелось разбирать почерк молодого дарования, тем
более, что, судя по Диминому темпераменту, почерк у него был еще тот.
- Я вам это даю до вторника! - торжественно и строго сказала Римма
Львовна, вручая ему подборку. - Во вторник я должна отдать все тексты
рецензенту. Потом уже с этим пойдем в издательство... Ну, и так далее, вы же
знаете, какая это волокита.
Александр взял у нее из рук подборку, не в силах побороть
недоверчивость. Потом вдруг неожиданно для самого себя спросил:
- А вот эта девушка... С косой вокруг головы... В третьем ряду
сидела...
Римма Львовна сразу поняла, о ком он.
- Анечка Стрельцова? Ну, этой замуж надо. Как только сходит в ЗАГС,
родит, так и стихи ей уже не понадобятся. А беленькая, худенькая - Галя
Мышлова, певица молодежного суицида... Бывает, такое напишет, что я за
сердце хватаюсь: как бы ребенок на самом деле не вздумал что-нибудь над
собой учинить... Ну, да это у нее возрастное, тоже пройдет. Вы, Александр
Николаевич, не забудьте, пожалуйста, про вторник. Я вам еще позвоню
накануне, напомню!
По радио, доносящемуся из гостиной, теперь передавали погоду на фоне
"Манчестера и Ливерпуля". Межутов бросил в открытый дверной проем суховатое
"до свидания", но ответа не получил: видимо, Виктор Сергеевич увлекся
прогнозами синоптиков и не расслышал. Зато Римма Львовна была сама
любезность, и Александру очень хотелось думать, что дело тут не только в
стремлении "пристроить" Диму в литературу по его, межутовской, протекции.
С Риммой у них когда-то, лет двенадцать назад, было одно неприятное