"Майра. Оливия и Смерть " - читать интересную книгу автора

продолжал:
- Помнишь тот день, год назад, когда ты явился к моему двору на
состязание стихотворцев?
- Да, ваша светлость.
- Я до сих пор пытаюсь понять, почему я именно тебя взял служить мне.
Там были поэты искуснее и искушеннее. И я не знаю, почему по-прежнему держу
тебя при себе...
- Государь, я в вашей власти.
- Я знаю. Я говорю это не затем, чтобы указать тебе твое место - хотя
иногда мне очень хочется это сделать. Я просто хочу, чтобы ты знал: мне
самому это странно, но я тобой дорожу. Ты бездельник, но в тебе есть то, что
дается человеку только свыше: ты свободен. Я поймал тебя, как птицу, и
кормлю из своих рук. А ты ведешь себя так, словно даже не замечаешь клетки.
Мне это нравится.
Поэт молчал, не зная, что ответить.
- Если ты захочешь уйти, я отпущу тебя, - продолжал Оттон. - Но
надеюсь, ты еще не хочешь уйти. А теперь об опере. Я видел ее, и она меня
потрясла.
Патрик смотрел на герцога, удивленный его откровенностью. Оттон всегда
казался ему человеком недюжинного ума и удивительной воли, но он думал, что
эти качества проявляются прежде всего в государственных делах. Оттон был
герцогом, то есть полубогом в этой маленькой стране. Вся округа знала, что
он ест на обед и сколько раз в неделю спит со своей женой. Ему позволялось
походить на людей внешне, но во всем остальном было отказано - как, должно
быть, всякому правителю.
- Это лучшее, что написал ты, и лучшее, что написал господин Лоффт.
Может быть, это счастливый миг для певицы, которая играла Оливию, и для
мальчика, певшего партию Смерти. Я вполне допускаю, что, после того, как я
наложил запрет на вашу оперу, жизнь некоторых из вас обратиться в пустыню.
- Так и есть, ваша светлость, - негромко сказал поэт.
- Я многое готов тебе простить ради твоего таланта, - отозвался
герцог, - и на многое готов закрывать глаза. Но ни ты, ни твои стихи, ни
музыка Гунтера Лоффта, как бы гениальна она ни была, не заставят меня
поссориться с церковью или не обращать внимания на недовольство моих
влиятельных подданных.
- С церковью, государь?
Оттон вздохнул и откинулся на спинку скамьи, сцепив пальцы на колене.
- Епископ вчера прислал мне гневное письмо с требованием запретить твою
оперу как безбожную и развращающую его прихожан. Он пишет, что под именем
Смерти в ней показан сам дьявол, и показан намеренно соблазнительно.
- Это не так, мой господин!
- Он говорит, - продолжал герцог, не слушая, - что эта опера - о
девушке-самоубийце, а тот, кто наложил на себя руки, не может быть введен в
рай. Что если в ближайшее время по герцогству прокатится волна самоубийств,
мы будем обязаны этим единственно вашему с Лоффтом творению. Что вы
соблазняете молодежь манихейскими идеями о том, что истинна лишь смерть, а
мир есть воплощение лжи и скверны...
- Господи помилуй!
- Что грех и соблазн изображаются вами как нечто, заслуживающее
восхищения... Он требует судебного разбирательства.