"Майра. Оливия и Смерть " - читать интересную книгу автора

подошвы чужеземных башмаков, пахнущих дегтем и пылью колониальных дорог.
Видимо, он все же успел что-то сказать, потому что Пабло и Гунтер
смотрели на него, ожидая продолжения.
- Я добьюсь аудиенции у герцога, - сказал поэт. - Не думаю, что он
примет меня сразу. В таких случаях волокита - обычное дело. Вечернее
представление придется отменить.
- Публика будет в ярости! - воскликнул Гунтер.
- Публика будет в восторге! - мрачно возразил тореадор. - Они
изначально жаждали скандала, и они его дождались. Теперь им хватит
разговоров на целую неделю.
- Не представляю, что я скажу Тео и Магде, - горестно покачал головой
Патрик. - Это будет для них ударом.
- Не большим, чем для нас! - проворчал музыкант. Он постепенно приходил
в себя: видимо, ноша, разделенная на троих, уже не так давила на его узкие
плечи не успевшего возмужать подростка. - Боже правый, это лучшее, что я
написал за всю свою жизнь!
Патрик промолчал. Они были молоды: ему недавно стукнуло двадцать семь,
Гунтер был годом старше, Пабло - намного моложе их обоих. Полжизни еще
лежало впереди. Но сейчас сознание этого не утешало, а напротив, повергало в
уныние: кто знает, сколько еще ловушек и разочарований уготовала им судьба?
Поэт посмотрел на окно, за которым уже явственно серело небо, потом
перевел взгляд на часы.
- Похоже, спать уже больше не придется, - со вздохом сказал он и
откинул одеяло. - Симон! Займись-ка завтраком! Нас будет трое: я, дон Пабло
и господин Гунтер Лоффт. Да приготовь мой парадный костюм: сразу после
завтрака мне надо во дворец.

Он ошибся насчет Оттона. Ни волокиты, ни отговорок не было. Когда их
троица заканчивала завтракать, из дворца прибыл посыльный с известием, что
герцог желает видеть Патрика сегодня, во время прогулки по оранжерее. Поэт
оделся с помощью Симона и, провожаемый двумя приятелями, сел в присланный за
ним экипаж.
Он ехал и пытался представить свой разговор с Оттоном, но то и дело
ловил себя на том, что молит небеса не отнимать у него Оливию снова. Ему
указали дорогу к герцогу, в итальянскую беседку.
Смятение чувств, владевшее Патриком всю дорогу, вдруг улеглось. Его
вновь вело Провидение. Он не был уверен в успехе, скорее напротив: у него
было чувство, что рок, его давний соперник, казалось, оставшийся далеко за
морем, снова нагнал его, нашел, как Бертрама нашла Смерть. Это сходство так
его поразило, что он не сразу понял, что уже стоит перед Оттоном и тот
пристально смотрит на него, ожидая поклона. Поэт согнул спину, смущенный,
боясь, что его тут же отошлют прочь за неучтивость, но лицо Оттона
разгладилось.
- Ты не очень-то расторопен сегодня, - сказал герцог в качестве
приветствия. - Должно быть, тебе уже сообщили о моем приказе запретить вашу
оперу?
- Да, государь.
Оттон сел на круглую плетеную скамью и пробежал взглядом по резным
листьям дикого винограда, чьи плети живописно спускались с крыши беседки и
оплетали деревянную решетку. Сделав Патрику знак подойти ближе, герцог