"Майра. Оливия и Смерть " - читать интересную книгу автора

которого четко выделялся след узкого башмака. Почти помимо своей воли поэт
скосил глаза на изящные лакированные туфли Лоффта. Потом прочел послание.
В нем сообщалось, что, из-за больших планов театра на сезон, труппе,
игравшей в "Оливии", к сожалению, больше не смогут предоставлять сцену и зал
для репетиций и представлений. Ниже заверений в искреннем почтении и
пожеланий всего наилучшего стояла подпись директора театра и круглая печать
с витиеватой надписью на латыни.
С Патрика мигом слетел сон.
- Это недоразумение, - твердо сказал он Гунтеру, который сидел в ногах
его постели, закрыв лицо руками. - Они сошли с ума! Каждое представление
"Оливии" собирает больше публики, чем все их недельные оперы, вместе взятые.
Может, это просто намек на то, что мы мало кладем в театральную кубышку?
Музыкант отнял руки от мокрых щек и покачал головой.
- Я был у Либенгольда.
Так звали директора театра.
- Я помчался к нему, как только получил это письмо. Мне хотелось
выяснить все как можно скорее, ведь завтра - наш вечер на сцене.
- И что Либенгольд?
Гунтер зашелся горьким нервным смехом.
- О, он был подчеркнуто вежлив! Так вежлив, что я почувствовал себя
актриской, вышедшей в тираж, которую вызвали, чтобы отказать ей в работе. Он
сказал, что ему очень жаль, что он искренне... Словом, все, что положено
говорить в таких случаях, чтобы не дать собеседнику сразу же наброситься на
тебя с тростью. А потом он показал мне приказ герцога...
- Оттона? Не может быть!
- Если верить директору, мы еще получим свой экземпляр этой
замечательной бумаги. Пахнущий дорогим одеколоном, со всеми печатями и
вензелями, - все как положено.
- Но почему? Ведь герцог был на премьере! Он аплодировал, ему
понравилось!
Дверь спальни отворилась, и вошел Пабло, разбуженный их громким
разговором. Узнав в чем дело, он замер.
- Запретить оперу? Совсем? После того, как она имела такой успех?
- Как раз потому, что она имела такой успех, - с горечью отозвался
Лоффт. - У славы много завистников. Местные бездарности готовы на все, чтобы
погубить более удачливого соперника. Я нисколько не сомневаюсь, что во всем
виноваты сплетни, которые распускают Эрнестина и ее прихвостень Ройтон.
- Что они ухитрились нашептать в уши Оттону? - удивился Пабло. - С нас
и так содрали такой налог, что им одним можно залатать все дыры в местной
казне!
Патрик молча смотрел на друзей. Новость была столь неожиданна и столь
чудовищно неправдоподобна, что он чувствовал себя оглушенным и раздавленным.
Ему казалось, будто он вновь очутился на зеленых холмах своей родины, рядом
с покореженной пушкой и телами двух своих братьев, изувеченными взрывом.
Перед его взором встало цветное, яркое воспоминание о неприятельской армии,
лавине красных мундиров, переливающейся через гребень противоположного
холма, заполняющей собой узкую долину внизу, словно реки обратились в кровь,
как было в незапамятные времена в Египте. Он стряхнул с себя это видение как
раз в тот миг, когда с его губ вот-вот должен был сорваться звериный вой -
погребальный плач о погибших родичах и траве, так покорно ложившейся под