"Майра. Оливия и Смерть " - читать интересную книгу автора

мой друг, совершенно определенно: за дверями - все та же рутина и все та же
обыденность. Этот мир слишком стар, чтобы в его жилах по-прежнему бурлила
кровь.
Пабло поднялся, на его губах неожиданно заиграла улыбка.
- Этот мир велик, Патрик. Старое вино не бродит, но будит внутри нас
таких затаенных химер, о которых мы и не подозреваем на трезвую голову. Я
хочу взглянуть на вашу оперу. Возьми меня с собой в театр. И, кстати, я
забыл спросить. Кто играет Оливию?

Магде Тайнер недавно минуло тридцать лет, из них пятнадцать она отдала
вокалу. У нее было нежное и одновременно сильное верхнее сопрано, в котором,
к счастью, напрочь отсутствовали визгливые нотки, столь характерные для
высоких голосов. Она не являлась примадонной, не была избалована вниманием,
ей чаще всего доставались вторые и третьи роли, она прекрасно умела оттенять
других. Сейчас же, когда ей нужно было самой выйти на первый план, она
смертельно боялась, и ноты падали в тишину зрительного зала, как мертвые
бабочки. Ее муж Теодор, которому прежде случалось петь и партию Орфея, и
арии Себастьяна, с жалостью наблюдал за ней из партера.
Увидев Патрика, Гунтер Лоффт со стоном бросился к нему.
- Ужасно! - вскричал он. - Вот так гибнут все гениальные замыслы! Это
не Оливия, это какая-то тряпичная кукла. А Бертрам? Я потратил неделю,
уламывая этого бездельника Тео - ради чего, спрашивается? Ради того, чтобы
он выполз на сцену и изобразил блеяние умирающего от голода барана? Видит
Бог, Патрик, я готов бросить всю эту затею!
- Даже и не думай, - отозвался поэт как можно беспечнее. Он поднялся на
сцену и встал рядом с приунывшей Магдой.
- Я хочу представить вам всем моего друга, - сказал он, жестом указывая
на высокую тонкую фигуру, неторопливо шествующую по проходу между кресел. -
Его зовут Пабло Мендоза, он будет тихо сидеть в третьем ряду и никому не
помешает.
Патрик выразительно посмотрел на своего спутника. Тот изобразил легкий
поклон, одновременно ухитрившись пожать плечами, и устроился в одном из
кресел. Гунтер со вздохом дал знак продолжать репетицию.
Дирижер постучал палочкой по пюпитру, расслабившиеся было музыканты
завозились на своих местах, поудобнее пристраивая инструменты. Прозвучали
последние такты прелюдии, сразу за которой шла ария Оливии. Магда на сцене
приняла позу, которая, в ее понимании, приличествовала юной девушке, и
запела:
- В саду Господнем роз не счесть,
Блистающих красой,
И лилий царственных венцы
Освящены росой.
Я, как Господень сад, чиста
Среди родных лугов,
Еще не ведали уста
Мои любовных слов.
Тонкие руки Магды поднялись в неловком жесте и тут же безжизненно
упали. Патрик обнаружил, что тоже смотрит на нее с жалостью, которая за
последние две недели стала уже почти привычной. То, что раньше пробуждало в
нем боль от невозможности воплотить свой замысел так, как он желал, теперь