"С.В.Максимов. Крылатые слова" - читать интересную книгу автора

Голова Шестов оказался недюжинных. Загадали на простого, а получили
прямого; на иную хитрость хватало и его простоты. Практически полагали все,
что он будет не лучше и не хуже прежних, и вдруг довелось услыхать, что
голова начинает чудить по-своему: до всякого пустяка в думе доходит сам и
сует нос во всякие мелочи, не жалея своей головы. Что-то будет?
Стал он, например, до того доходить, кто пожарных лошадей кормить,
почем для них покупают овес и сено. И когда дознался до старых цен, -
объявить наново, что сам будет кормить, по прямому закону, с вольной цены,
какая установится на торгах. Доискался такими же путями и до фонарного
масла, которое покупалось вместе с овсом, и до других статей городских
расходов, которые шли особняком. Шел он просто, все по дороге, просто и
доходил, не жалея себя и словно не ведая того, что на дворе стояло самое
ненастное время, хозяйничала голая, как пузырь, голова графа Закревскаго,
топала и кричала, угрожала и исполняла угрозы. Не замечал, да и не хотел
слышать и видеть Шестов, что против него собирались враги и предпринимались
воинственные походы. На городскую казну смотрел он купеческим оком и
сторожил и умножал ее так, что когда к концу первого года стали ее считать.
то вышло дивное дело, неслыханное событие: возросла казна до больших
размеров от скоплений и сбережений и от умного хозяйства. Сам Шестов вошел в
большую цену и славу, и имя его сделалось известным даже малым ребятам. И -
шутка сказать! - перевернул из-за него наново московский люд старую, уже
твердо устоявшуюся на ногах, пословицу: "правда к Петру и Павлу ушла, а
кривда по земле пошла".
В 60-м году вся Москва только и говорила, что о подвигах этого Шестова
и даже лубочная пресса, в те времена столь далекая от всяких политических
вопросов дня и притом в то суровое цензурное время, вынуждена была
обмолвиться о правде "от Воскресенья в Кадашах" полуграмотным легким
намеком.[12] В нынешние времена это почтенное имя совсем исчезает из
народной памяти под давлением и влиянием новых выборных земских порядков.
Сколько нам известно, заслуги Шестова не почтены толковыми печатными
воспоминаниями людей, близко и лично знавших его и, конечно, во множестве
еще обретающихся в живых (припоминается лишь небольшая заметка, видимо
урезанная цензурой, напечатанная в "Современнике". Никольский "Петушок"
издания тамошнего книгопродавца И. Г. Кольчугина (под заглавием "Турусы на
колесах" 1846 г. в типографии Евреинова, с одобрения цензора Зернова) тоже
уже не поет о Шестове, представляя своего рода библиографическую редкость. А
он, сам петушок,

ПОПАСТЬ В КАБАЛУ, -

в нынешние времена, вследствие неблагополучных условий быта, легче, чем
в старину отдаться в кабалу, отчего первое выражение общеупотребительное, а
второе, утратив практический смысл, сохранилось лишь в историческом
значении, как древний юридический термин. Беззаботный человек, живя спустя
рукава, очень часто незаметно и неожиданно для себя попадает в безысходную
нужду или, как говорится, "выводит на себя кабалу". Она хотя и не имеет на
этот раз старинного смысла, требующего вечной работы или продолжительной
выслуги за неоплатный долг, за неустойки в платежах деньгами и трудом, и
хоть эта "кабала не кабала, а голова все-таки не своя", по пословице.
Зачастую случается, что рабочий, идущий в наймы, принимает на себя кабалу, и