"С.В.Максимов. Куль хлеба и его похождения " - читать интересную книгу автора

кораблях в новую столицу Петербург вместо Архангельска.
Царь Петр встретил на прогулке по Неве голландца и спросил его:
- Не лучше ли сюда приходить поближе, чем в дальний Архангельск?
- Нет, не лучше.
- Как так?
- Да в Архангельске про нас всегда готовы были оладьи, а здесь их
что-то не видать.
- Если так, - сказал царь, - то этому горю пособить можно. Приходи
завтра со всеми земляками своими ко мне во дворец, в гости, я вас попотчую
этими оладьями.
Архангельск привел нас на край России. Можно бы дойти в Сибирь и
наткнуться там на новое сибирское мучнистое кушанье с мясом или рыбой - на
пельмени, то есть крупитчатые пирожки вроде вареников. Без них в тех местах
никто не пускается в дальнюю дорогу; напекают их мешками, замораживают и,
когда надо есть, разваривают в кипятке: разом и суп, и пирожки с мясом.
Пельменями всякий сибиряк считает обязанностью заговляться на каждый пост.
Можно думать, что без теплой избы, да уменья строить обыденки (в один
день) - бревенчатые избы, да без запасных пельменей мы бы и Сибири не
завоевали. Но о хлебном довольно; довольно, чтобы видеть, насколько этот вид
пищи важен для русского человека, то есть не менее как мясо для англичан,
салат и другая огородная зелень - для француза, фрукты (как пища) - для
жителей жарких стран. За местами же, куда ходит русский человек на промысел,
не угоняешься. Трудно перечислить те способы, которыми он промышляет себе
хлеб, изнашивает свои силы, старится, теряет зубы, чтобы засесть на печи в
деревне и приняться за кисель, легкое стариковское кушанье, на которое и
зубов не требуется. Обо всем этом скажу дальше.
С изломанною натруженною грудью, с изношенным по чужим людям здоровьем
русский человек лесных малохлебородных губерний идет, если только удастся,
умирать в родную сторону, в отцовскую деревню. Здесь желает он и кости
сложить, потому что здесь привелось ему впервые увидеть свет божий.
Запасается он свежим и новым холстом, бабы шьют из холста этого саван, и
когда умрет этот честный труженик, завернут его в этот саван, положат в
гроб, сколоченный из сосновых досок, свезут на погост и опустят в сырую
землю, которую он считал и называл своей кормилицей. На могиле помянут его
кутьей и последним хлебенным в его честь и память - блинами. Блинами же
будут поминать его честное имя и потом ежегодно в родительские поминальные
дни. В первый день пасхи после заутрени придут похристосоваться и зароют
яичко в могилу самые близкие родные: жена и дети. Впрочем, для них дорога
могила и не в указанные и урочные дни.
Придет, хоронясь ото всех, на могилу жена и так будет плакать по мужу
надрывным и жалобным голосом:

Моя ты, законная милость-державушка!
Уж я как-то, кручинная головушка, буду жить без тебя?
Вкруг меня-то, кручинной головушки,
Веют ветрушки с западками -
Говорят многие добры людишки с прибавками.
Как жила я при тебе, моя законная милость-державушка,
Было мне сладкое словечушко приятное,
Была легкая переменушка