"Евгений Максимов. Рошка " - читать интересную книгу автора

Тут понял я, что Рошка - дурачок. Мне стало грустно, но я послушал,
конечно, ничего там не билось, разве что кузнечики цвиркали в сене.
Из вежливости я покивал. И обошлась мне та вежливость недешево. Рошка
взвился, взглянул, как зарезал...
"Зачем врешь? Если ничего нет, зачем говоришь, что есть? Отвязаться
хочешь, да?"
Я было обиделся, но он напялил свой балахон и сказал... "Пошли в
город".
Нелегко было его ослушаться.
Лучше бы мне того города никогда не видеть... Рошка шел скорым шагом,
тянул меня за руку. Дома, улички, цеховые штандарты, мучной склад, кофейни,
прачечные - все, как у нас... Вроде, я даже знакомых видел. Говорю "вроде",
потому что в Ночной Логрии отличие неуловимо - не разберешь, в чем разница,
но знаешь, что она есть, и мучаешься... Все мило, опрятно, бойко. Настурции
цветут на клумбах, скрипят флюгера, гремят копыта, мостовая блестит под
колесами...
Мы проходили мимо моего дома, и на общей балюстраде я видел своего
батьку, но батька, как картинка в букваре - благостный, румяный, рубаха
вышитая, мускулы так и прут. На вилке соленый масленок, и толкает батька
патриотическую речь. Скажет фразу - хлебнет водки, скажет - хлебнет. Я хотел
его окликнуть, но Рошка в меня так и впился... "На себя полюбоваться
захотел?! В коротких штанах, с барабаном, строем, да?"
И поволок прочь.
Знаешь, юнкер, неохота мне было со своим ночным близнецом
встречаться...
Короче, все в городе ласкает глаз, люди при деле... строгают, пилят,
красят, обмеряют, приколачивают, лобзиком по фанере водят. Но вот над чем
трудятся - неясно, то ли крышу кроют, то ли погреб копают, то ли баню, то ли
цирк. Кого не возьми, все хоровые певцы и работяги хоть куда, все бывалые
мастера.
Но вот чертова штука... выражение лиц у всех, как у родных братьев,
прищур водочный, свысока, говорят, как милостыню раздают, улыбка кривенькая,
тусклая. Из подворотни нет-нет, да и выскочит пучеглазый дядька в цветастом
кафтане, блеснет лакированным пробором и заверещит петрушечьим голосом...
"Стойкость! Изобилие! Нация!" - и раздает лотерейные билеты веером или
приглашает записываться в какое-нибудь общество по охране зубов мудрости...
Отовсюду тянет бодрым матком, похабным анекдотцем, девоньки ходят гладкие,
масляные, доступные.
У меня в глазах зарябило... кругом рубахи-парни, свойские дяди, тертые
калачи, деловые люди.
Мы с Рошкой бродили по комедиантским шатрам на пустыре. Весело, парень!
Обхохочешься - толстые тетки в нижнем белье мясом трясут, валят друг друга в
грязь, борются, скуластые дяди жуют стекло, по стенам ходят, огнем плюются,
друг другу задницы надирают мудреными приемчиками... Клоуны колошматят друг
друга кремовыми тортами, обливают горячей кашей, штаны друг другу
подпаливают... Но... Везде одно и то же, в какой балаганчик не зайди...
А вот дети в городе совсем странные были, юнкер. Вроде и не совсем
дети. Ходят стаями, вразвалочку, затылки бритые, галстучки черные, где
пройдут, там бело от плевков. А в глазах скука вековечная, стоячая тоска.
Как увидели Рошку, обступили нас плотным кольцом, загоготали. Один