"Евгений Максимов. Рошка " - читать интересную книгу автора

Правда, как солнце ослабнет, ноги в руки - и в город.
Деньжата получу, отдам отцу, и на боковую.
Да кому нас было учить предосторожности, парень? Скажем, жеребенок
родился и уже встал на ножки, без всякой науки, так и мы с пеленок
затвердили - где ночь, там гибель.
Но в Петров День мне не повезло. Почти ничего не набрал, а что нашел -
потерял. На городском лугу напали на меня собаки, когда отбился, остались от
целебных трав одни ошметки. Старуха меня выставила за порог.
"Бездельникам, - шамкает, - деньги во сне снятся!" Выжига, у самой десяток
платьев и выезд - четверик. Дураков лечиться было много.
Плетусь домой, ноги не несут, в животе прохладная панихида. И не зря.
Папаша сидит за столом, трезвый и томный и давит тараканов мизинцем...
"Деньги давай!"
Что поделать - повинился. Тут началось... Шахсей-вахсей, турецкий
праздник. Колошматил меня старик от души, сил не жалел. Надорвал мне левое
ухо, аж повисло, как у таксы, а кровищи... Я заревел - и за порог.
Тут до родителя дошло, что на вечерю уже звонили, и за окнами синева.
Он выскочил следом, зовет, да как же!
Я и не заметил, как вынесло меня из города на луга, через Кожемятный
мост и далее на просечную гарь.
Там, в брусничнике, я свернулся клубком, все мхам и перегною отдал - и
слезы, и сопли, и кровь.
А как в себя пришел - и креститься не могу... Вокруг бархатная темнота,
лишь на западе остывают алые полосы. Веришь ли, юнкер, мне было и жутко и
сладко... небо полноводное, все в огнях, не то, что ползвездочки сквозь
оконную чекушку.
Но я не героем родился, решил бочком-бочком, и к дому, авось пронесет,
уж лучше батины зуботычины, чем молчаливая и непонятная смерть.
Пряхи болтали, что на перекрестках водится призрак - весь состоит из
мертвецких рук и ног, а посередине клыкастый рот. И плачет он в ночи, как
подкидыш, заманивает людей. Оттого и зовут его Покликухой. Но я по малости
лет не догадался, что такой призрак в Логрии давно помер бы с голоду -
дураков нет выскакивать из дома, когда кто-то плачет. Вот если бы он
монетами звенел...
Крадусь я, вспоминаю всякие ужасы, колпак - в зубы, чтобы не заскулить.
И вдруг из-под ног вспорхнула тетерка. Обомлел я и шарахнулся.
Вправо.
Парень! Там белый день и яблоневые сады потоками льются в гору. И
солнце в листве перекатывается живым серебром. А над садами поднимаются
крыши, шпили, купола, тополя... Как есть наш город, и колокольня наша, и
флюгер на ратуше - всадник с девушкой...
Я обрадовался, подумал, что с испугу грянулся в обморок и пролежал до
света. Но сердце туманилось, стукало редко. Не то, не то...
Я поплутал под деревьями, дошел до водяной мельницы. Наша мельница,
только крыша не красная, а зеленая. А над прудом сидели незнакомые пацанята
с удочками. Я хотел с ними заговорить, но вижу - один из них выудил ротана,
а рыба возьми, да и окажись заглотышем. Так этот свиненок захихикал и
принялся из живой рыбы тащить крючок. Я в детстве не был нюней, случилось,
петухам рубил головы на Рождество. Но меня покоробило. Наорал я на него...
не умеешь, не берись, сначала оглуши, а потом уж вытаскивай.