"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

Когда старик ушел, мама увидала на столе сложенную бумагу и взяла ее,
думая, что он сам догадался оставить свой адрес. Мама развернула бумагу и
увидела, что на ней красивыми такими буквами скорее нарисованы, чем
написаны, странные слова: "Тайна некоего затопленного города".
Мама увидела, что это карта. Но это была самая необычная на свете
карта. Какой-то там профиль Мефистофеля, и Поворот в Неведомое, и Трон
Дьявола. Ну, одним словом, было ясно, что таких мест на свете вовсе нет,
просто галиматья, фантазия, пришедшая кому-то в голову. Ясно только одно,
что эта карта имеет отношение к фигуркам. А ведь фигурки-то не были
фантазией. Вот они - рядом. Стоят под стеклянным колпаком и требуют
ответа. А может быть, карта - ерунда, а фигурки похищены из какого-нибудь
музея?
Мама вспомнила танцующих карликов, найденных у берегов Африки, и
культовых нефритовых божков древних майя, извлеченных со дна священного
колодца Чичен-ица, и другие фигурки, которые все описаны и
сфотографированы. Нет, она не видела нигде подобных. А может быть... Может
быть, это подделка? Очень уж они новенькие. Как будто только что из рук
мастера. Но что-то говорило маме, что это не так.
Мама ужасно жалела, что нет сейчас рядом ее учителя - Ростислава
Васильевича. Вот уж он бы сразу все определил. Мама мне тыщу раз говорила,
что нет на свете другого человека, который бы так знал и понимал
искусство. Мама знала, что Ростислав Васильевич в ближайшие дни должен
уходить на фронт. И все-таки она принесла фигурки с собой в Эрмитаж и
показала их Ростиславу Васильевичу. И не такой это был человек, чтоб
остаться равнодушным. Он пригласил маму к себе в гости, чтобы обсудить и
эту проблему, и все другие - одним словом, вызвал для "глобального"
разговора.
И вот мама в гостях у Ростислава Васильевича.
Она говорила, что это время было для нее временем открытий и
переоценок. Вот хотя бы жена Ростислава Васильевича - Марианна Николаевна.
Какой она маме всегда казалась не приспособленной к жизни, как будто из
прошлого века. А как она держалась в этот вечер! Совершенно спокойно. На
курорт провожают, и то больше нервничают. А ведь они прожили вместе
двадцать лет, целую вечность. Она так всегда беспокоилась о Ростиславе
Васильевиче: чтоб он не ел всухомятку в буфете, чтоб он не промочил
ноги...
Мама говорила, что она даже смеялась, когда Марианна Николаевна
заставляла его надевать галоши, хоть от их дома до Эрмитажа два шага.
Они пили настоящий, хорошо заваренный чай, и к чаю было подано
настоящее клубничное варенье. Марианна Николаевна радовалась, что
прошлогоднее варенье оказалось переваренным и плохо шло довоенной зимой.
Когда все было убрано со стола, опущены черные бумажные шторы, состоялся
"глобальный" разговор.
Пока Марианна Николаевна мыла на кухне чашки, Ростислав Васильевич
сказал, что надо во что бы то ни стало уговорить ее перейти в Эрмитаж. Но
в то же время его беспокоило, что Марианна Николаевна не привыкла к
коллективу... Ростислав Васильевич не договорил, тут как раз вошла
Марианна Николаевна. Мама поняла, что ей доверили заботу о ней, и она была
горда этим.
А потом разговор начался о маме и о всех эрмитажниках.