"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

фронте, а я бы знала, что он совершил что-то геройское, но оно забылось, я
бы перевернула все на свете, но только узнала бы точно, какой подвиг он
совершил, и потом рассказала бы всем, всем людям на свете.
Ужасно, что люди умирают, так пусть хоть дела их не умирают. Вот
почему я хочу открыть тайну фигурок. Может, где-то рядом с нами навеки
похоронено великое и прекрасное, а люди никогда об этом не узнают...
Теперь Матвей увидел, что со мной что-то происходит. Я ничего
говорить не стала, все равно не смогла бы ничего объяснить. Он встал с
земли, подошел и притянул меня к себе.


* * *

Закрылись дверцы автобуса, и мы поехали. Ничего не напоминало ни о
нашем городе, ни о нашем времени. Автобус жил своей жизнью, он летел в
полной темноте так быстро и свободно, как будто водителю даже и не
требовалось смотреть на дорогу, как будто мы летели высоко в черном небе,
только внизу, как далекие звезды, мелькали огни кораблей, и изредка по
крыше автобуса шуршали ветки деревьев - пролетая рядом с другими
планетами, мы задевали за верхушки их лесов.
Я молчала. Я не могла говорить. Матвей начал было рассказывать мне
историю последнего консула Солдайи, но прервал сам себя. Мы молча летели
среди звезд, а за нашими спинами раздавались визгливый смех, сбивчивая
речь - голоса далекого мира.
Кончилось ощущение свободного полета. Автобус, как жук, полез в гору,
мы очутились в сплошном тумане и после медленного спуска снова помчались
теперь уже по ровному шоссе. Казалось, что мы с Матвеем вот так, рядом,
давно, целую жизнь, и жизнь эта гораздо длиннее, чем моя и его. Она
начинается в неведомых временах, и мы все время вместе.
Но вот сразу все кончилось. Мы приехали на автобусную станцию, и
обыденная жизнь города вернула меня в наше время. С трудом двигая
затекшими ногами, я встала с сиденья. Матвей помог мне сойти. Мы прошли
сквозь спящий город и вышли к нашему переулку.


* * *

Всю осень мы с Матвеем очень часто ездили в горы. Он очень любил
осень. Я видела, что его прямо с ума сводит разноцветье в горах,
неожиданные штормы, полынные ветры. Что-то в нас обоих поселилось
сумасшедшее, что тянуло нас вон из города, в горы, в горы.
Да еще этот профиль Мефистофеля. Мы с Матвеем не говорили о нем, но
нас тянуло еще и еще взглянуть на него, убедиться в невозможном сходстве.
И вот мы снова в этих местах.
Именно Матвею пришла на ум неожиданная мысль. Он решил проверить все
возможные точки поверхности, откуда гора больше всего похожа на
Мефистофеля.
- Тогда мы могли бы сверить и остальную карту. - И тут же со смехом
добавил: - Во всю эту чепуху с кладами я, конечно, не верю, но, может, из
этого что-нибудь наскребу для диссертации.