"Материалы к истории крайне - западных славян" - читать интересную книгу автора (Миролюбов Юрий Петрович)

ЗАПАДНЫЕ ВЕНДЫ

Л. Нидерле заявляет себя противником так называемой «Дунайской теории» Прародины Славяно-Руси. На основании этой теории Славянство надо было искать в Паннонии, Иллирии, Фракии, на Дунае. Правда, по всей вероятности, находится посредине. Славяно-Русские племена населяли обширную площадь, простиравшуюся от Волги до Дуная. Указанием на это является фольклорический припев Русских песен: «Ай, Дунай, мой Дунай, веселый Дунай!» Эти песни возникли в глубокой древности. На Карпатах свадебные песни содержат слова о «выданье замуж красавицы Волгусеньки за Дуная-молодца» (Терех).

В Сарматии на Дону были Славяно-Русские племена по всему Дону, до берегов Волги. Были Волыняне и Бело-Хорваты, а также Србы на самом Дунае. Были Норики (люди Севера) в земле Нориков. Они пришли с Карпат, т. е. географически говоря, с севера, а потому и получили название Нориков от Римлян.[113] Хотя Дунайская теория была отброшена в дальнейшем, мы обязаны пересмотреть ее аргументы. Летопись Нестора или Лаврентьевский список с таковой говорит, что Иллирийцы и Норики были Славянами. Вероятно, у летописцев были основания для этого, и мы не можем просто отрицать сказанное ими на основании того, что-де мы так не думаем.

Конечно, Нестор мог это сказать и по незнанию, но вероятнее всего думать, что этническая и религиозная связь между племенами Славяно-Русского корня существовала всегда, несмотря на образование и распад их государств. Государства эти образовывались под ударами соседних народов для совместной борьбы племен и распадались от новых ударов. Французская филология считает Древне-Иллирийский язык одним из Славянских, хотя и связанным с Литовским языком, а последний был связан с Праславянским.

Значит, родство есть хотя бы филологического характера.

Образцов письменности Нориков, Иллирийцев и Праславян у нас нет, а потому своего мнения по этому вопросу мы высказать не можем. Что касается Западных Вендов, живших на Северном побережье Балтийского моря теперешней Германии, то их габитат[114] был с III–IV века там, где был в IX веке, т. е. у устьев Эльбы и Одера (Л. Нидерле, Слав. древн., стр. 103). Во II–III веке Славяне вошли в Силезию и приняли там имя Силингов (см. там же). Пришедшие на север Славяне приняли имя в земле варваров Варинов, в земле Ругиев — имя Ругов. Если прав А. Брюкнер, то Славяне перешли Вислу в первой половине II века.

Однако первые сведения о них, называющие их своими именами, имеются лишь у Прокопия, около 512 года. Так как во II веке до Р.Х. из Германии ушли Кимвры, то, вероятно, это и было временем передвижения Славян, занявшее[115] века четыре, до того, пока они не оказались в Восточной Германии. За это время как раз, около II века после Р.Х., Германские племена устремились куда-то в другие места, и Славяне не оставались на своих местах, а заняли опустевшие Германские земли. Можно почти с уверенностью сказать, что Славяне жили на этих землях, если не на всех, то на некоторых, и до первого появления Германцев, но сказать это категорически мы не можем.

Пришли Кимвры, близкие по языку Праславяно-Литовцам, и Славяно-Русь передвинулась на свободные земли, чтобы уступить прежние Кимврам. Затем Кимвры, после довольно удачных войн с Римом, ушли на другие места и Славяно-Русь заняла снова прежние места, но не оставила и новых и, таким образом, расширилась географически. Одни Западные Венды, Поморы, Лютичи, Вильцы остались у Балтийских берегов. Славяне же жили до самых Карпат, что и дало основание Птоломею назвать Карпаты «Вендскими горами».

Относительно Борусков и Боруссии. Л. Нидерле придерживается мнения, что они были Литовского корня. Мы знаем из «Дощек Изенбека», что Борусь была Русью, жившей в борах, или Лесной Русью. Л. Нидерле, таким образом, ошибается.

Вибий Секверст в труде «Де Флуминибус» (VI в. после Р.Х.) сообщает о Славянах на Эльбе, Белых Суевах и Серветах (Србы). Позднейшие грамоты Оттона I и Генриха II говорят о «Циервистах, Цербистах и Кирвистах», т. е. об обитателях нынешнего Цербста. Фредегар говорит о Сербском княжестве, существовавшем в 623–631 гг. на реке Сале. Он же сообщает о вторжении Славян в Тюрингию в 631–632 гг. Из сообщения видно, что Србы и Чехи обитали по соседству с Тюрингией. В VIII веке о них сообщает Эйнхард в своем труде «Вита Кароли».

В 782 г. Славяне, перейдя Эльбу, стали угрожать Германцам и те перешли против них в наступление, будучи уже объединенными Карлом Великим в Империю. Это движение Славян объясняется появлением в их тылу, на востоке, новых кочевников, перед которыми они должны были отступать и двигаться на запад. Карл Великий установил «Сербскую границу», дальше которой они не могли продвигаться. С этого года и надо считать начало борьбы Славян с Германией.

Между тем, на севере Венды, Вильцы и Руяны, Поморяне и другие племена продолжали жить в [сво]их условиях, в постоянной борьбе против Норманов, т. е. Датчан и Шведов, нападавших на их берега, подвергаясь набегам и, в свою очередь, делая набеги и разоряя Данию и Швецию.

Мы не будем останавливаться на деталях расселения Славян в Германии, но перейдем прямо к Вендам-Ободритам. Мы ставим «тире» между этими именами Славянских племен, потому что сходство между ними было больше, чем разница.

Среди племен Балтийских Славян были Руги, или Ругасы, Ругсы, или Русы, а также Словинцы. Последние отчасти передвинулись на восток, в землю Новгородскую (Гардарики), где частично и осели. Вот чем объясняется выражение летописца: «прежде Словени от Варяг наречени Русь». Для новгородского населения всякий приходящий «от Немец» был «Варягом». Среди таких «Варягов» были Словинцы Балтики и Ругсы. Они и дали имя Руси, бывшей и до того Русью, но со времени Антского (Вендского) союза оставившей прежнее имя. Тем более, что близко жила еще и Борусь Пруссии, а дальше на восток была Борусь Северной Руси. Иногда ее произносили как Борусь.[116] Простиралась она до нынешнего города Бороуск, или Боровск.[117] Дальнейшие ее границы шли на юг и оканчивались с лесной полосой, с борами.

Население занималось частично земледелием, скотоводством, охотой, рыболовством и бортничеством, добыванием меда, воска, а также смолы и угля. Монетной единицей служили меха и шкуры. Торговыми путями служили реки. Новгород, бывший на Пути из Варяг в Греки, был торговым центром. Торговля с Западом шла через Варяжские земли, т. е. через Ругинов и Вендов. Последние стали проникать в Новгород и для торговли с Югом или с Греками. Были и проникновения с целью пиратской, т. к. Венды в соседстве с Датчанами-пиратами становились сами пиратами.

Князья Западных Славян, бывшие в то время выборными, тоже являлись в Новгород и были выбираемы. Так, князь Буревой, вероятно Новгородский, ушел затем в Чехию, где мы его видим князем, женатым на святой Людмиле (см. «Жития Святых» за сентябрь месяц). Конечно, «Жития Святых» не являются строго историческим документом, но указания на исторические события содержатся в них, и будет неразумно их отбрасывать.

От Вендов-Оботритов пришли к нам и Рюрик, Синеус и Трувор, сыновья Ободритского короля Годлава (Богумила), как говорит Мекленбургская легенда (см. книгу Ксаверия Мармье, «Письма Севера», на фр. яз., 1841 г., Изд. Грегуар и Вутерс, Брюссель). Имя короля Годлава Саксонское, а соответствующее ему славянское имя Богумил было весьма распространено в Чехии, Словакии, Польше и в Балтийских землях того времени. По-чешски «миловати» — любить.

На севере между Лабой (Эльбой) и Балтийским морем Славянские племена заселяли земли до рек Свентины, Травны, Дельвенавы, а в X и во второй половине XI веков достигли Эйдера и даже Рендсбурга, как мы об этом можем прочесть у Гельмольда. Они же заселили землю Стурмаров до Гамбурга и реки Альстера по линии приблизительно Киль—Неймюнстер, Альстер—Гамбург. Прудентус Тройский называет Гамбург «Сивитас Склаворум» (см. Письмо Папы Николая I, а также Л. Нидерле, «Слав. древности», изд. «Иностр. литер.», 1956 г., стр. 105).

За Гамбургом Славяне перешли на левый берег Лабы к Люнебургу, где на берегах реки Йесны и Ильмы (название, связанное с Ильмером — Ильмень!) жило племя Древан (часть Древлян?), обитавшее вплоть до XVIII века здесь же.

Земли к северу от Сербище (Цербста) были населены племенами, родственными Сербам и Полякам. Они образовали сильные союзы Ободричей, Лютичей, Поморян, хотя резких границ эти союзы не имели, а потому некоторые племена источники включают то в одну, то в другую группу. Тем не менее союзы были крепкими на известный срок, и соседям приходилось с ними считаться. Союз Ободритов, например, уже был известен с конца VIII века. В него входили Ободричи, Вагры, Полабяне. В Лютичский союз входили Хижане, Черезпеняне,[118] Доленцы, Ратари и даже Поморяне между нижней Вислой и левым берегом нижней Одры (см. книги на немецком и польском яз. авторов Л. Гизебрехта, В. Богуславского, К. Ваховского и Б. Шнейдлера).

Ободричи уже при Карле Великом имели своего князя, но затем под влиянием разъединительной политики Карла Великого Союз Ободричей распался, и некоторое время были и другие племена, враждовавшие между собой, но остававшиеся самостоятельными. В середине XI века их снова объединили князья Готшалк, Крутой и Генрих. В состав Союза входили Ободричи (Ободриты), жившие на берегу от Любекского залива до Ратиборгского озера и до низовья Варны. Там находился укрепленный город Ободричей Вурле, или Верле. К югу, за реку Эльду они не переходили. Главным городом Ободричей был Велеград (Мекленбург). Другие города, известные из источников: Вурле на Варне, Зверин и Висмар.

Некоторая часть Ободричей, жившая у крепости Рериг, вблизи Висмара, называлась Ререками. Легенда говорит, что Ободричи происходят от некоего Ободра (см. Л. Нидерле, «Слав. древн.», на чешском яз., III, 126). Варны жили к востоку от Ободричей, на реке Варне (иногда называемой ошибочно Вартой), но не селились южнее Эльды, Плавского и Мюрицкого озер.

На запад от Ободричей жили Вагры и Полабяне (Полабы). Вагры жили в Гольштинии, которую занимали почти целиком. Земля их шла от моря и Травны до Эдгоры и к Неймюнстеру и Сегебергу. Дальше были редкие селения до Рендсбург-Эльмсгорнской границы. Ваграм принадлежал остров Фемарн. До XII в. они обладали рядом округов («пагус»), как Суселцы и Плун. Главным укрепленным местом был у них в это время Старгард-Адленбург, нынешний Ольденбург Гольштинский.

Полабы жили по течению Лабы (Эльбы) и среди них были племена Смолинцы (Смельдинги), жившие у устья Эльды, Ветничи и Бетенчи (названия этих племен в источниках сильно искажены), а также племя округа Минтга.

В Грамоте Генриха II упоминается один раз имя Древан (1004 г.), но не установлено, относятся ли они к Лютичам или к Ободричам. В середине земли Древан (Дравайна) протекала река Йесна /Иена/. Там еще до сих пор видны Славянские названия, да и характер населения сохраняет Славянский вид, хотя все жители считают себя чистыми Немцами. Между тем, там еще в середине XVIII в. были Славяне.

Во II веке Птоломей[119] описывает Велетов, хотя и не ставит их дальше на восток от их места и называет их «Уэлетами». Это было сильное племя, умевшее защищаться. Другое их имя Лютичи. (Птоломей, III, 5, 10). Возможно, что это действительно были Лютичи и что они действительно были восточнее во времена до Птолемея. Во всяком случае указаний в источниках пока что не найдено. Но факт оставления Германцами их земель во II–IV веках, когда они покинули Восточную Германию, мог послужить причиной перемещения Лютичей.

В IX–XI веках союз Лютичей или Велетов включал в себя также Хижан, Черезпенян, Доленчан и Ратарей. У них была одинаковая религия, и они обладали храмом в Ретре. Велеты, вероятно, называли сами себя Вельки (Великие), но соседи исказили их наименование. Тем более, что позднее их называют Вильцами («Влцы», от слова «влк» — волк). Другое их имя, «Лютичи», производится от легендарного Лютого, или Люта, (что значит «жестокий») предка, может, Родоначальника. Характерен тоже факт, что все Балтийские Славяне, или Крайне-Западные Славяне, называли себя Вендами и что общее их имя для Немцев, по крайней мере, было Венден, Виндиш.

Кроме указанных уже нами племен, существовали еще десятки других, более мелких, но, вероятно, это уже не были племена, в строгом смысле слова, а только роды, входившие в общее понятие Ободричей и Лютичей.

Лютичи были крупного сложения, высокого роста и большой физической силы. Отсюда их наименование: «лютые», или «волки». Характерно, что они известны и в Русских былинах под именем Волотов (см. Л. Нидерле, Слав. древности, III, 134–135) Значит, о них на Руси не только знали, но знали крепко, иначе о них бы не говорили в былинах.[120]

Предположим, что между Славянскими племенами не было связи, но тогда каким образом сказ относительно «Волотов» попал в Русские былины? Значит Русь Восточно-Вендского корня знала о Западных Волотах?

Между тем, есть и другой такой же факт: народная поэма-былина «Про Кралевича Марко Хороброго», существовавшая в Доберанском монастыре, которая исчезла. Сейчас она разыскана нами у Сербов Югославии, где входит в Сербский эпос и считается Сербской. Вероятно, Западные Венды, погибая в неравной борьбе, передавали о себе сведения на восток, через Словинцев, живших в Новгороде, и через Сербов, на юге, где жили свои Славяне. В IX веке роль передатчиков таких сведений играли гусляры-певцы, часто слепые, бродившие из одной Славянской земли в другую. Все народные предания, легенды и так или иначе приукрашенная история передавались ими. Роль этих гусляров-«Велесовых внуков» велика.

Они были живой связью между поколениями, они служили учителями простого народа и учили детей песням, а с ними и событиям, описанным в песнях. Значит, сознание народа черпало свои силы именно из этого источника. Песни о героях воспитывали героизм у молодежи. Старинные деяния умиляли взрослых, они же служили утешением старости. Деды, сыновья которых погибли в неравной борьбе, испытывали гордость, слушая про Подвиги Древности. Песни служили целям воспитания целых народов. Благодаря им люди знали, кто они такие, а это давало им силы в постоянной борьбе того времени.

Источники говорят про Лютичей-Велетов как про храбрый, мужественный и упорный народ. Ни один из Славянских народов того времени не вел такой борьбы против Германизма и Христианства. В сущности, Христианство обозначало для Славянства того времени лишение этнии, а Германизация вскорости следовала в силу ряда причин немедленно за Христианизацией.

Традиция передачи легенд прошлого, как традиция, шедшая от Велеса, Хранителя Стад, Божества Муз и Водителя Звезд, указывает на связь гусельщиков с Велесом, ибо в отличие от «Дажьбовых Внуков», какими себя называли Славяно-Русы, песельники называли себя «Велесовыми Внуками», никогда оружия не брали в руки, но ходили с воинами в походы, чтобы видеть самим сечу и уметь ее воспеть в своих песнях. Обычно это были седые старцы преклонного возраста, которые когда-то воевали, но став Велесовыми Внуками, должны были оставить оружие. Они пользовались всеобщим уважением и даже поклонением, так как Гусельщики, идя на подвиг Традиции, отрекались от денег и выгод. Они принимали только еду и просили крова на ночь.

Велеты, или Вильцы-Лютичи, были особенно крепки в их традициях, чем объясняется их упорство в борьбе с Германизацией и Христианством. Те, кто раньше Лютичей сдался в борьбе, уже погибли, и Лютичи это видели. Гибель мелких племен звала их к отмщению, и потому они были действительно лютыми. К сожалению, ловкая тактика Германцев натравливала Ободритов против Лютичей, а Лютичей против Ободритов. Принимали в союзе с Германцами участие в этих войнах и Чехи.

Такая борьба, конечно, обессиливала Славянские племена, и Германцы, пользуясь их слабостью, подчиняли их одно за другим. Гельмольд описывает, как постепенно доходили до отчаяния Славянские племена и как ожесточалась борьба при этом. Большую роль играла в этой борьбе и языческая религия, имевшая особо развитые формы на Руяне, в Ретре и в Арконе. Архижрец,[121] руководивший службами, руководил и войной, и миром. Его власти боялись даже князья. Он объяснял приметы, давал предсказания насчет урожая, охоты, рыбной ловли и он же решал — по поведению белого коня — быть миру или быть войне. Для этого раскладывались на земле серпы, стрелы и копья. Когда выводили священного коня, на какой предмет наступал он копытом, то и должно было случиться.

Первым из четырех племен Лютичей были Ратари, или Ретряне, князь которых являлся князем всех Лютичей. Они жили вокруг города, называвшегося Редигост, Радогость, или позже Ретра (Адам,[122] II, 18 и III, 50; Гельмольд, 1, 2), где находился Храм Сварожица Радогоста (Радогоща) с оракулом и где бывало много Славян-паломников. Адам Бременский называет Ретру «Славянской Метрополией». Ретра была уничтожена Ратарем около 1127 года. Несмотря на поиски немецких археологов, установить ее место до сих пор не удалось. Обычно говорят, что она была где-то в местах около Нейстрелице или возле Мюрицкого Доленского озера, в болотистой местности. Земли Ретрян были именно где-то в этом краю.

О религиозном культе Вендов довольно подробно сообщает Шопен в своем старом труде «Революции (изменения в жизни) Народов Севера», нами уже цитированной во многих случаях (изд. около 1840 г. в Брюсселе). Ретряне были весьма близкими и по языку, и по религии всем остальным племенам Крайне-Западных Славян. Обилие названий мелких племен объясняется тем, что у них еще сохранились прежние родовые наименования, так что перечислять их все — в сущности ненужный труд. Кроме того и поселения их, так называемые «округлицы», т. е. деревни, дома в которых расположены по кругу (древние «колуни»), зачастую носили родовые названия.

Доленчане, ближайшие соседи Ретрян, обитавшие в области Доленц, к северу — в сторону реки Пена и к югу — до больших лесов у Доленского озера с рекой Укрой, тоже входили в состав Лютичей. Дальше были Черезпеняне, обитавшие за рекой Пеной. Адам Бременский объясняет их название тем, что они обитали за Пеной или «через» Пену, как говорили на Старо-Славянском языке. От Доленчан и Ратарей их отделяла Пена, а на севере они жили до укрепленного города Бурле на Варне. Главными городами Черезпенян были город Дымин, Велигост и Гоцков. Позднее в Черезпению (Цирципанию) входили также провинция Трибуцинская на реке Требел, а вместе с тем Барта на побережьи Балтики, против Руяны. Между Черезпенянами, Ободричами и Варнами на побережьи были еще Хыжи, рыбаки, обитавшие в хижинах.

Известны из источников еще и такие племена или роды: Моричане, жившие между Морицким и Доленским озерами; другие Моричане обитали на Лабе (Эльбе) против Магдебурга, около областей Србиште и Плони. На реке Гавола обитали Брижане, или Брежане, в нынешней области Пригниц, с городом Гасельберг, Стодоряне, которых также называли еще именем Гаволян. Городами их были Бранибор и Поступим (Потсдам), о которых говорится уже в 993 г.

Между реками Доссой и Степенице находился еще округ с жителями Нелетичами, а в то же время с Глинянами, или Линянами, жившими по правому берегу реки Степенице. Более мелкие племена: Дисичи у Лабы, Семчичи у реки Струмени, племя Минтга возле Глинян, племя Дасия, или Доксаны у города Висока (Виттсток), Любушане у Любуша на Одере, Шпреяне на среднем течении Шпреи и Плоне у города Бельцига. Все они — скорее Лютичи, чем Србы.

Племена, жившие между нижним Одером, реками Пена, Доленца и Укра, вероятно, то входили в состав Лютичей, то выходили из него. Адам Бременский и Гельмольд считали их принадлежавшими к Лютичам. Это были: Укры, или Укране, по реке Укре, а затем — Речане, Плоты, Хорицы, Мезиречи, или Мизиречи, Грозвины, Ванзлы, Востроги. Все они жили между Одером, верховьями Гаволы и рекой Пеной (см. Л. Нидерле, Слав. древности, III, 143, 146).

Особую и важную историческую роль играли жители островов в заливе Одера — Узноим, Волин и Руяна. Наиболее известны исторические обитатели острова Руяна, или Рана, называемого теперь Рюген. Известия о них возникают к середине XI века. Адам Бременский их называет «сильнейшими Славянами» (IV, 18), а Гельмольд — «свирепыми идолопоклонниками». Он говорит: «Раны — народ жестокий, сверх меры преданный идолослужению, удерживающий первенство среди всего Славянского народа» (см. I, 36). Датчане их называли Вендами.

Норманы, грабившие берега Балтики, вывели их из себя, и тогда Ругасы стали им платить: набег за набег, удар за удар, и в этой борьбе выковали свои силы, создали крепкую дисциплину и поклялись лучше умереть в борьбе, чем быть рабами! К этому их обязывали и религиозные причины. Ругасы, или Ругсы, жители Руяны, как их называли Литовцы, постоянно бывали в море, пиратствовали, пробираясь в Новгород через Литовскую землю. Там их называли «Варягами» наряду с Варангами Дании, потому что Ругсы могли говорить с Датчанами-Варягами на их языке.

Тогдашний простой люд не понимал, как можно говорить на чужеземном языке, не будучи сам чужеземцем. Даже свой, знавший чужую речь, был на некотором подозрении, что изучая чужой язык, он тем самым как бы изменял своему народу.

Что касается пришлых, говоривших на разных языках, они были предметом суеверного удивления и даже в некотором смысле страха и недоверия. Даже в настоящий момент, например, в Америке, если вы заговорите на иностранном языке, это возбуждает в американской массе сначала удивление, а затем недовольство: простым людям кажется, что говорят на их счет, а они не могут возразить. Они боятся, чтобы их не ругали и не издевались над ними. Чувствительны к этому Немцы, Французы и Англо-Саксы. Русский народ в настоящее время более или менее равнодушен к чужеземной речи, потому что он сжился со многими, чуждыми ему народами, но в те отдаленные времена и он был чувствителен. Ему казалась такая способность граничащей с колдовством. Не удивительно, что он решал: «раз говорит по-варяжски, и Варяги его понимают, значит он сам — Варяг!»

Поскольку такое психологическое объяснение проблемы Варягов в Новгороде нам кажется заслуживающим внимания, нам кажется, что из этого можно вывести не одно объяснение запутанных вопросов истории начального периода.

Свое значение и большую славу Ругасы, или Ругсы, Руяны приобрели благодаря Арконскому Храму, где была статуя Святовида. Сюда приходили паломники из всех Славянских земель. Здесь же хранилась добыча от пиратских набегов на берега Дании и Швеции. Аркона была могущественным центром, потому что влияние жрецов на народ было огромным. В 11б8 г. Аркона после длительной и кровавой борьбы была взята Датчанами и разрушена. Вместе с ней пала и Славянская сила на Руяне. Сейчас только одни развалины Храма свидетельствуют о былом могуществе Славян на Руяне.

Значение города Волин, или, как его называли Германцы, Винеты, Юлина, Юмны, Юмнеты, ни разу за все время не поднималось выше Арконы. Адам Бременский говорит все же о нем, как о крупнейшем Славянском городе (Ад. Брем., II, 19).

Поморяне жили от берегов Одры до границы с Пруссами на реках Пасарге и Дзергони. Так было до XII века (возможно, до XIII в.), когда Пруссы завоевали Померанию, землю между Вислой и Дрвенцой. Хотя Поморяне и были объединены, но история нам называет все же два племени — Кашубов и Словинцев — входивших в их состав. Были, вероятно, и другие племена, но их существование не отделялось от жизни всех Поморян. Что касается проникновения Поморян на восток, то оно совершенно вне сомнения, например, при князе Лешке Хвостеке, когда Поморяне были в войсках наследников Хвостека. Мы считаем сообщение Красинского об этом достаточно обоснованным. Тем более, что если ранние сведения и легендарны, то некоторые конкретные черты легенд всегда основаны на бывших случаях.

Поморяне в этом случае не вмешивались как подданные своего княжества, а как отдельные воины, для которых война была привычным ремеслом. История нам не сохранила имена вождей Поморян, но каждый муж этого храброго народа представлял из себя ценного воина. Было бы странно, что их не было бы именно в Новгороде, где войска, защищавшие город и его земли чаще всего приходили с выборным князем. Были среди них и настоящие Варяги-Датчане, но были и Славяне Померании, Волоты-Вельцы и Лютичи. Тем более, что они сами были Славянского корня. Не исключена возможность, что и князья, с которыми они приходили на срок, были тоже Славянского корня. Во всяком случае, легенда Мекленбургских Славян значит не меньше, чем легенда «о призвании Варягов», а вероятно, гораздо больше.

Единственный документ, удостоверяющий «призвание Варягов» это — летопись. А что такое летопись? Это запись легенд и событий. В таком случае летопись может быть составлена и в наши дни. Если легенду о Рюрике, Труворе, Синеусе и короле Ободритов Годлаве (или Богумиле) записал в 1840 году Ксаверий Мармье, Француз по происхождению, то она столь же достоверна, как и легенда IX–X века, даже достоверней, ибо Французу, человеку не заинтересованному, незачем было создавать чего-либо полезного для Русской истории. С другой стороны, Мекленбургские Славяне, хранившие эту легенду, не могли ее попросту выдумать, потому что они были людьми простыми и, вероятно, даже не понимали всего значения такой легенды для Русов. Кроме того, откуда они могли знать начало нашей истории, то самое Начало, о котором мы сами знаем весьма смутно и очень немного?

Эти и всякие другие соображения, о которых мы не можем говорить здесь, заставляют нас думать, что легенда передает истинные события, ибо она ничего не искажает и ничему не придает эпического и мифологического характера, а сообщает все в простых выражениях, не расходящихся с действительностью.

К настоящему времени за исключением немногого количества Кашубов и Словинцев, как и Лужицких Србов, вся Славянская масса прекратила свое существование в войнах со времен Карла Великого до XII-о века, т. е. в результате четырех веков постоянной борьбы, войн, преследований и нападений. Все их большие победы, как восстание Лютичей и Ободричей в 983 г. или битва при Гаволе в 1056 г. не дали результатов из-за мелких междуплеменных расхождений. Попытки Болеслава Храброго создать большое Славянское государство также не дали результатов (992—1025 гг.) по той же причине. Попытка Готшалка, Ободритского князя (1043–1066 гг.), а также его сына Генриха (умер в 1119 г.) также не дала результатов. Ранский князь Крутый (1066–1105 гг.) вел отчаянную борьбу, закончившуюся неуспехом. Приблизительно в 1127 г. пала Ретра, а в 1158 г. Аркона. В 1177 г. был сожжен Волин. После этого со второй половины XII века Полабско-Балтийские Славяне и Померане стали Германскими подданными. Это для них обозначало конец их культуры и этнии.

Те же раздоры между князьями, стремившимися захватить верховную власть в Киевской Руси, стоили нам трехсот лет Монголо-Татарского ига и владычества. Так непонимание высокой, всенародной цели государственного бытия несмотря на весь блеск отдельных подвигов приводит народ к страданиям и зависимости от чужеземцев.

О вождях, князьях и королях этих Славянских народов Запада мы знаем очень мало. Тем не менее вот еще несколько имен последних, как они названы у Л. Нидерле: «Титул князя засвидетельствован у Ободричей уже в 882 году. Сильнейшие из них, кому удалось подчинить более слабых князей, становились Великими князьями или королями нескольких племен сразу, но таких князей в истории указано немного, и то лишь временами, как например, у Србов король Мелидух или король Драговит у Велетов в 789 г., о ком Эйнгард сообщает некоторые любопытные сведения».

К сожалению, пять больших объединений Славянских племен, о которых говорит история, соединялись не для установления Княжеских Династий, а поскольку им грозила опасность и, если таковая временно исчезала, то и объединение тоже распадалось.

Сербы еще меньше искали единения. Хотя и упоминается в 806 г. князь Мелидух, но его княжение не имело длительных последствий. Сербы, или Србы, в древности назывались Мильчанами и Лужичанами. Однако, это все же был Сербский народ, хоть и разделенный на племена. На вопрос, почему именно Сербам было трудно объединиться перед лицом грозной опасности, может быть только один ответ: значение и влияние родов у Сербов было значительно большим, нежели, скажем, у Поморян. Эти роды в лице своих родоначальников крайне ревниво относились ко всякому возвышению того или иного князя. Такое же явление было у Ляхов.

Кроме того в князья к Сербам напрашивались чужеземцы Германской крови, чего не могли принять Родоначальники. Наконец, Германизация начиналась с истребления князей Сербской крови, а с ними и лучших людей народа. Участь Мелидуха грозила всякому, кто хотел повторить его опыт. Умереть на поле брани Сербы считали счастьем, однако, если всякий, кто становится на челе народа, должен умереть, это наводило на размышления любого Родоначальника.

Конечно, Германцы, благодаря внедрению Франков в Славянские земли, предпринимали еще и систематические усилия для того, чтобы вызвать в среде Сербских родов вражду. Разными путями нарушали они единство Сербов и в конце концов добились постоянной внутренней вражды. Этому помогала и Христианизация, заставлявшая «любить врагов», что Сербы считали просто чудовищным с их точки зрения. Играла тут роль и исключительная, с древних времен идущая самостоятельность каждого Серба.

Сербы обитали на Сале, между Салой и Мульдой, где и жило племя, носившее это имя. Остальные Сербские племена жили до рек Бобора, Верра, Фульда и Майн. До самого последнего времени в этих краях существовали еще признаки бывшего Сербского населения, однако, окончательная ассимиляция не за горами, если не случится что-то, что спасет остатки Сербского народа от этого печального конца.

Рассматривая прошлое Славянского населения в Германии, мы не можем делать, как другие, считая, что Сербы Лужицы не являются Сербами, скажем, Балканскими. Все Сербы, в том числе и Лужицкие, и Бессарабские (смесь Бесов и Сорабов) являются частями одного и того же Сербского народа, и если они разделились, язык их изменился под влиянием этого разделения, то все же они были и остаются Сербами. То же и в отношении Хорватов. Были Белые и Великие Хорваты, жившие в Галиции или возле таковой, они считаются частью Хорватского народа, по крайней мере, для того времени, о котором мы говорили.

Мы считаемся с тем, что они отделились, но их этния остается родственной этнии Хорватов Балканского полуострова. Часть Сорабов осталась с Восточными Славянскими племенами и растворилась в Русской этнии, о них, конечно, мы говорить уже не можем. По всей видимости, Сорабы были народом воинственным, но с ними что-то произошло еще во времена, когда они были вместе с Русскими племенами и когда они закрепились на Германских землях, они уже не имели той воинской организации, какой обладали во времена Вендо-Скифские. Возможно, как мы сказали уже раньше, что под влиянием переселения поднялось значение родов и Родоначальников, которые действовали разделяюще на массу Сербов Лужицы.

В том же направлении действовала и Германская масса, а с ней и Епископы Католической церкви, которые преследовали совсем иные цели, но цели эти совпадали с целями Германизма. В этом случае Епископы Католической церкви действовали как религиозные представители, не вмешивавшиеся в государственные дела. Однако, если нарушались их религиозные планы, они не стеснялись вмешиваться в них.

Но чем были для них Славяне? Какими-то бедными варварами, не знавшими ни латыни, ни немецкого языка, да еще вчерашними язычниками, старой религии не покидавшими, несмотря на крещение. После вышло так, что Славянские народы, принявшие католичество, стали во враждебное отношение с другими народами, принявшими православие. Так было между Поляками и Русскими в особенности, и между Галичанами и Русскими. Чехи, стоявшие дальше географически, как и Словаки, такой вражды не проявляли.

Расселение Сербов было таким: с юга они граничили с Чешскими горами, и здесь между Лабой и Чешской Липой, Эштедом и Эшленбергом, а также Яблонцем (Пагус Загосд)[123] были лишь небольшие островки Сербских поселений. С этих мест граница шла от Езерских гор по течению реки Гвизды (Квиса) и Бобры до впадения ее в Одер у Кросно. Дальше граница шла по Одеру к Вурице, близко от Франкфурта, после чего шла на запад через Пшибор (Фюрстенвальде), затем через Копьеник, Сосны, к Дубне и Заале, до впадения ее в Лабу. Дальнейшая граница шла через Коблоу, Ашерслебен, Нордгаузен, к верховьям реки Унструты, к истокам Фульды и через Киссинген, Горицу на Франкскую Заале, Виндсгейм, Голмберг, Виндсгофен, до реки Вранице и до ее впадения в Дунай. Отсюда, по определению г. Мука, она идет через реку Ржезень и обратно к Чешским Судетам (горы). Сведения эти взяты у Л. Нидерле.

Племя Сербов было главным среди других. Эйнгардт причислял к Сербам все племена между Заале и Лабой с 782 года (Анналы Эйнгардта, 782), и область называлась официально Сорабия. Есть много неясностей в источниках относительно принадлежности племен к Сорабам или Лютичам. Мы не можем точно в этом разобраться, да это и не нужно, ибо наше понятие о племени не соответствует тогдашнему. Кроме того, многие поселения и даже округа имели родовые названия, а собственных названий не имели. Наконец, если такие подробности имеют этнологическое значение, в нашем случае они не существенны.

Укажем только вкратце, где обитали, соответственно источникам, эти разные племена.

В области Жирмунты обитали Коледичи и Житичи, на юг от них жили Нелетичи и Нудичи с укрепленным городом Витин-на-Заале. На север от Нелетичей жили Сисли. Между низовьем Мульды и Черным Эльстером жили Нижичи. Между средним течением Салы и Мульдой, до притока Каменица, жили Худичи, или Скудичи, а их укрепленный город назывался Звенков и стоял на реке Эльстере. Между верховьем Заале, Мульды и Крушными горами обитали мелкие племена: Вета, Тухурины, Понзовы (их город — Жич), Струпеницы, Геры, Бринсинги, Плисны на реке Плисне, Звики, Добны, Нацги, Орлы. Источники говорят, что они жили в провинции Сарове, Пагус Зурба и Свурбелант (810—1136 гг.).

Большое племя Долеминцев обитало к востоку от Мульды (Далеминцы), и в источниках X–XI веков их называют также Гломачи и Нишане (Нижане). Долеминцы, или Далеминцы, жили в земле на восток от Мульды, Каменица — к Стреле, на Лабу и за Лабой — к реке Пользницы. Нишане жили по обоим берегам Лабы, между Далеминцами и горами. Нишанам или Мильчанам принадлежала Сербская область Загозд, тянувшаяся до Северной Чехии. Среди укрепленных пунктов Далеминцев находился древний Мейсен (Мисна), а также Могилина (нынешний Мюгельн).

Причина перемены названия племени Далеминцев на Гломачей не известна. А. Брюкнер полагает, что первое имя было дано племени Германцами, но что сами себя они называли Гломачами. Остальная часть области Сербов была заселена двумя большими племенами: Лужичами и Мильчанами. Мильчане жили от Гвизды к западу, до Мейсена на Лабе, а на севере — до границы между нынешними Верхними и Нижними Лужицами. Другим местом, аналогичным Восточно-Славянским «гардам», был Згоржелец.

Когда мы говорим в отношении Крайне-Западных Славян «град», это значит — укрепленный пункт, а не город в нашем смысле слова, тем более, что городов в настоящем их значении в землях Полабов было мало. Даже более к северу жившие группы Лютичей и Ободритов имели всего несколько городов. Часто мы не знаем, что имел в виду автор, говоря «град», а потому возможно, что мы, думая сделать лучше, сделали ошибку. Работа наша нуждается в уточнениях, между тем совершенно отсутствуют источники по данному вопросу.

Вначале Лужичане произносили свое имя с носовым звуком «Лунзици», а позднее — около XIII века — их земля уже носила название «Лузатия Пагус». Также они вначале заселяли собственно Лужицкую землю, между Пользницей, Черным Эльстером и низовьями Бобры и Загани.

Требовяне относятся, вероятно, к Лужичам (у Ротенбурга), хотя это еще не вполне установлено, как и Жаровяне, жившие у Жарова (Жары) при слиянии реки Гвизды с Боброй. К ним должно причислить Слубян на реке Слубе между Шпрее и Одрой. Племя Лупиглаа,[124] упоминаемое Баварским географом IX века, недостаточно известно, а потому мы не знаем, можем ли мы его отнести к Лужичанам.

Граница между Верхними и Нижними Лужицами, а в древности между Лужичанами и Мильчанами, по данным лингвистики, проходила, соответственно указаниям г. Мука, специалиста по вопросу о Лужицких Сербах (мы сожалеем, что не смогли отыскать его работ) от Загани через Муажков (Мускау), Гродк (Спремберг), Роланы до Белгора на Лабе. В языковом отношении, по Л. Нидерле, Сербский язык был близок Чешскому и потому всегда был с ним тесно связан. Это выразилось в исчезновении праславянского носового звука «он» и «ен», а ударение перешло на первый слог. Вскоре Сербский язык разделился на две группы: Верхнюю, переходную к Чешскому, и Нижнюю, переходную к Польскому.

Поморский и Полабский языки образовались у Гамбурга, Брауншвейга и низовьев Вислы. В них сохранился Праславянский носовой звук «он» и «йен», ударное «о» перешло в немецкое «ю», ударение закрепилось на последнем слоге, а также образовались группы «тлат, торт, трит и трет». Оставшиеся от Помор Кашубы и Словинцы лингвистически несомненно принадлежат к Полякам, но их язык имеет и самостоятельность, которая заставляет его рассматривать отдельно.

В Польском языке, образовавшемся в бассейне Вислы, сохранился носовой звук, а также группы «трот, тлот, трет, тлет». К XII веку Польский язык, как и Чешский, уже закончил свое образование. Однако, в нем остались характерные черты Праславянского языка, связывающие его с Балтийской группой Славянских племен. Среди последних есть связь, но есть и разница, т. к. племена жили все же раздельно.

Таким образом, можно назвать пять языковых групп: Чешская, Лужицко-Сербская, Полабская, Поморянская и Польская (К. Нитш, Язык, польского вида, на польском яз., Краков, 1911 г.).

Также упоминаются в источниках Славянские племена, жившие между Альпами, Дунаем, Дравой, Истрией под именем «Склави», «Склавани», а земля их называется «Склавиния», или же «Венеди», «Виниди», «Винадес» и даже «Вандали». Сами себя они называли «Словенец», «Словинка», «Словенци», и это название вошло в литературу в эпоху Возрождения. Эти же названия Славян сохранились у Южных романских народов, тогда как Немцы приняли название Вендов, Виндов и Венедов. Позднейшие события способствовали возникновению других названий и были также восстановлены названия античные. В соответствии с античными названиями племен земли Славян стали называться «Карниа», «Карниола», «Карантаниа», «Паннониа». (Л. Нидерле, «Слав. древн.», на чеш. яз., II, стр. 345, 366–367). Наименование «Карниа» было переделано народом в «Крайну».

Из более мелких местных племен упоминаются Дулебы у южной Муры, у Радгоны (Радкерсбург) и, может быть, Стодоране, наименование которых удержалось в названии Стодорской долины (см. Л. Нидерле, Слав. древн., II, стр. 310 и 371) на Штиро-Австрийской границе (Стодерталь) и около Триглава. Аналогии находятся в Чешских Дудлебах и Полабских Стодоранах. Но было их, конечно, больше, так как источники сохранили упоминания о местных князьях, принцах, «рексах», «архонтах», бывших, видимо, вождями племен. Кроме того, среди Словенцев Каринтии были и остатки соседей-Хорватов. Позже, после ликвидации Аварского ига, началась с помощью Католической религии усиленная германизация и мадьяризация Славян Блатенского озера и в Австрии.

Однако, если Паннония не была в древности Славянской, то почему бы восстанавливали ее название в эпоху Возрождения? Кроме того, эта идея шла из Германских и Католических кругов, которые вовсе не были склонны подчеркивать какие-то древние связи Славян с Паннонией и Иллирией. Мы можем только думать, что у Католиков и Германцев в те времена были веские данные, а не одна личная прихоть. Могли существовать в те времена документы, исчезнувшие грамоты, хроники и т. д. Позже, как правило, везде, где произошла германизация, такие источники исчезают, чтобы не было оснований в будущем для каких-то споров на эту тему.

Таковы, например, хроники и документы Доберанского монастыря в земле Вендов-Ободритов. Католический монастырь был разрушен, и документы исчезли. Кто ими завладел или истребил их, нам неизвестно, но мы знаем, что в настоящее время в научных кругах Германии даже само имя Доберане исчезло и о нем нет сведений, существовавших еще во время Ксаверия Мармье, около 1830 г., когда тот путешествовал по Балтийскому побережью и в землях Мекленбургских, где собирал легенды и предания местных Славянских жителей. Подобных примеров в истории много. То же происходило в Китае во время воцарения одной из династий. По Киевской летописи во времена Владимира Мономаха (см. статью А. Кур[а]) были внесены изменения, исказившие Начало Истории Руси.

В Мезии, между Нижним Дунаем и Гаемом, обитало семь Славянских племен, среди которых называют и Ободритов-Преденецентов, а также Северян, Мораван, Тимочан, живших там около IX века (Л. Нидерле, Слав. древности, на рус. яз., Москва, 1956, стр. 86). По словам Л. Нидерле, Франкские Анналы упоминают об этих племенах и их сношениях с Франкской империей в 822–824 годах. Сначала о них упоминают, говоря о Славянских послах на Фракфуртском сейме (822 г.), при чем в таком смысле, что нельзя понять, идет ли речь об Ободритах Балтики или о каких-то других Ободритах. Имеются попытки объяснить название Ободритов в Мезии путем сближения этого имени с… названием южно-венгерской реки Бодрога, притока Тисы в нижнем течении, или с названием Браничева на Млаве, что, с нашей точки зрения, несостоятельно.

Ободричи Балтики, Ободриты, или Оботриты, могли быть и в Мезии, как были Хорваты в Польше, на Руси, на Балканах и в Чехии. Были ведь нашествия Дария на Скифию, Галлов, Аваров и т. д. В это время племена могли и разойтись в разных направлениях, части племен потерять друг друга, взявши ошибочно не то направление, наконец, они могли оказаться на разных дорогах, а в то же время знать, что между ними снуют неприятельские отряды. Идти на соединение с главным ядром в такое время могло быть равносильно гибели племени. Наконец, сами Ободриты Севера, помня свою Славянскую общность с другими племенами и испытывая давление Норманов и Германцев, могли послать какой-либо род или два на юг в поисках спокойных земель. Нам кажется особенно вероятной версия засылки «ходоков» на юг. На такое дело шли храбрые и испытанные воины в сопровождении своих жен и детей.

Тогда как если мы будем придерживаться иных объяснений, мы разделим Хорватов, Сербов и Ободритов на ряд отдельных кусков, ничем друг с другом не связанных, и потеряем из виду первоначальное Единство Славян.

Заканчивая нашу книгу «Опыт истории Вендов-Ободритов», мы можем только посетовать на судьбу, лишившую нас возможности найти надлежащие труды, источники и документы, которые могли подробнее осветить вопрос. Однако мы надеемся, что начатое нами дело не заглохнет и что найдутся продолжатели, которые возьмут наши сведения, прибавят к ним сведения источников, которыми мы не смогли воспользоваться, и создадут наконец Историю Крайне-Западных Славян, нужда в которой чувствуется в особенности в отношении Общей Истории Славяно-Русских Племен, а также в отношении Генезиса и Предистории Славянства.

По капризу судьбы, все Славянские земли сейчас находятся «по ту сторону железного занавеса», а царящая там материалистическая «теория» Маркса и Энгельса не может дать гарантии именно духовного подхода к проблеме. Материальных источников и так много, а обобщений, духовного устроения мозаики сведений, идеи, из них извлеченной, пожалуй, пока не падет воинственный материализм, основанный на величайшем заблуждении нашего времени, мы не получим.

Между тем время не ждет, потому что чем дальше во времени, тем меньше источников и тем больше нужда в них, ибо если не сегодня, так завтра возрождение воинственного Германизма и нового «Дранг нах Остен» возможно, тогда как «примученные народы к Советской России» единого с нами корня могут впасть в новое дробление и тогда участь «Вендов-Оботритов» разделят если не все Западные Славяне, тогда многие из них…

Во всяком случае, к нам уже доносятся слухи о таких подспудных движениях, которые мыслят будущее в «отделении напрочь» не только Украины, но и других, чисто Русских областей и благодаря которым воссоединение Славянства станет в некотором смысле утопией на многие годы.

Между тем, вопрос Воссоединения есть вопрос жизни и смерти славянства на мировой сцене!

Сан-Франциско, 1958 г.