"Янка Мавр. Амок (Роман в двух частях из времен восстания на Яве в 1926 году)" - читать интересную книгу автора

добровольно согласиться на сдачу после того, как сам сказал, что честь
голландского мундира требует лучше погибнуть, чем сдаться?! Вот если бы его
принудили к сдаче, он остался бы героем, все восхищались бы им, говорили бы
только о нем.
Однако, как на зло, все матросы молчали. Хоть ты возьми да попроси,
чтобы они взбунтовались.
Выручил мичмана невоенный, мирный человек - доктор.
- Я думаю, - сказал он, - что нам и рассуждать нечего. Не будет никакой
пользы, если мы погубим и себя, и капитана, и корабль. Мы не имеем права так
делать.
Сердце мичмана запрыгало от радости: он все же останется героем! Но
нужно было сыграть роль до конца.
- Не забывайте, - сказал он сурово, - что мы на посту. Не забывайте,
что в трюмах корабля оружие, которое попадет в руки врагов, а это может
отразиться на положении всех наших колоний. Мы посрамим честь Голландии,
честь нашей королевы, если без борьбы сдадимся бандитам, как мыши в
мышеловке. С оружием в руках мы должны сделать последнюю попытку!
Эта горячая речь так захватила мичмана, что он и сам почти всерьез стал
верить своим словам. Речь его лилась все быстрей и быстрей, мичман грозно
тряс кулаками и не заметил, как моряки - и белые, и цветные вместе -
постепенно отжали его от рупора.
- Алло! - снова послышалось сверху. - Ваш ответ?
Мичман осекся на полуслове и побледнел. "Что будет, - мелькнула мысль,
- если они не согласятся сдаться?!" И тут же радостно вздрогнул от громкого
голоса Гейса:
- Мы сдаемся!
Какая-то горячая волна прихлынула к сердцу ван Хорка, и он даже не
понял, кто вместо него произнес эти спасительные, страстно желаемые два
слова.
Отстегнув кортик и револьвер, он отбросил их прочь и гордо сказал:
- Я сделал все, что мог. Но если вы так решили, я вынужден покориться
насилию!
Тем временем сверху отдали приказ:
- Выходить по одному, с поднятыми руками!
Начали выходить - одни с радостью, другие со страхом. Мичман - с
красным от позора лицом, но с легким сердцем. Гейс вышел, опустив голову и
стараясь не смотреть в глаза Салулу.
Когда вся команда "Саардама" собралась на палубе, к ней обратился
Салул:
- Мы высадим вас на Кракатау и оставим питания на три дня. За это время
вас, наверное, кто-нибудь заметит и подберет. А теперь, - продолжал Салул
по-малайски, - я обращаюсь к вам, братья, к вам, сыновья нашей земли, нашего
народа! Вы обмануты, запуганы могуществом белых. Вы верой и правдой служите
своим хозяевам, охраняете их и награбленное ими добро, с вашей же помощью
держат они в повиновении ваших отцов и сестер. Мы знаем, что вы еще
несознательны, но и среди вас есть люди, которые понимают, какое черное дело
они делают. Так пусть же те, кто понимает это, идут к нам, чтобы служить
своему народу!
Не успел он закончить, как Сагур и с ним еще семь человек выступили
вперед и с радостным шумом соединились со своими. Те же, что остались,