"Франсуа Мориак. Матерь" - читать интересную книгу автораглуши ланд, Фелисите проводила вечера вот так же на кухне, пропахшей, как и
сегодня, ароматом каштанов и аниса. Только вместо лампы тогда была смоляная свеча, которая бросала свет на новое издание "Трех мушкетеров" у нее на коленях. Мари де Ладос, вероятно, в те далекие годы тоже могла присесть в этот час, если она пряла. Собаки рычали, учуяв диких кабанов, притягиваемых свиньями. На столе белели салфетки, прикрывавшие маисовую похлебку. Соседи, заходя, оставляли у порога свои сабо, и вместе с пришедшими в кухню врывалось дыханье смолистой ночи. Телега тряслась по ухабам песчаной дороги. А сегодня поезд своими гудками отделяет мрак ночи. Фелисите прислушивается к биению крови в висках. Она говорит Мари де Ладос, что чувствует тяжесть в животе, не следовало ей брать второй кусок угря; но она сделала это, только чтобы сын последовал ее примеру. Стрела, вонзившаяся накануне, все еще терзает ее плоть. Она молчит: больше она не проронит ни слова, чтобы не навлечь на себя нового удара. Мари де Ладос заставляет Раймона прочесть "Верую". Мальчик спотыкается всякий раз на том же месте. - Давай сначала! - Верую в Святой Дух, в Святую Католическую Церковь, в Святое Причастие, отпущение грехов, вечную жизнь... - И "воскресение из мертвых", ну, дальше? Давай сначала! Он прочитал единым духом, но, как упрямый ослик, запнулся на том же повороте с тупым, испуганным видом. - Давай сначала! Он решительно трогается с места рысью, потом, с разбегу, опять останавливается, насторожив уши, перед "воскресением из мертвых". - Где только у него голова, у этого малого? Повтори-ка мне все двадцать И мальчик, смеясь, точно в игре, когда нужно как можно быстрее сказать "большой колокол бьет", повторил: "воскресение из мертвых, воскресение из мертвых". Когда он умолк, раздался голос хозяина: - Люди верят, что мертвые воскресают во плоти... Мари де Ладос, недоверчивая, как всегда, когда заговаривали о религии, ощетинилась и устремила поверх очков взгляд на своего барина. Но тут же успокоилась, потому что тот не смеялся. Фелисите прикинулась непонимающей, какое воскресение он имеет в виду, и проворчала: - Ты ведь знаешь, что мы обещали Мари де Ладос больше не совать нос во все эти истории с Богом... - Она добавила: - Как мне худо! Он не ответил. Он ходил взад-вперед по кухне, пока Мари де Ладос зажигала свечу, чтобы проводить мальчика. Наконец он остановился на другом конце кухни, как можно дальше от огня, прижав лоб к черному стеклу. Мать, которой стало очень нехорошо, позвала его, но он ее не услышал. Никогда она еще не чувствовала, что ненаглядный так далек от нее. Она видела только смутный контур крупного темного тела, сливавшегося с ночью. Ей хотелось окликнуть его, но звук застревал в ее гортани. Она больше не видела сына, его больше не было; он тонул, терялся во влажных сумерках поздней осени. Наконец с огромным усилием она смогла выкрикнуть: - Где ты? Он, не повернув головы, ответил, что прислушивается к дождю, и снова прижал лицо к стеклу. Он долго оставался в этом сладком оцепенении, прислушиваясь к повторяющемуся, упрямому звуку удара капель по одному и тому |
|
|