"Франсуа Мориак. Матерь" - читать интересную книгу автора

опасностью, таившейся во тьме, храп дорогого сыночка за перегородкой. Ни
крадущиеся шаги, ни железный мост, громыхавший над рекой, ни стоны ветра в
ночи равноденствия, ни соловьи в сирени, ничто не могло заглушить этого
сонного дыханья. Несколько часов, которые Фернану пришлось провести подле
Матильды, только придали большую цену его вновь отвоеванному присутствию. И
вот сегодня вечером, лежа в своей спальне, в этих четырех стенах, где
протекли полвека ее жизни, Фелисите Казнав впервые почувствовала себя здесь
чужой! Последний вечерний поезд сотряс стекла. Теперь до следующего, на
рассвете, пойдут только бесконечные товарные составы, которые не дают гудков
и сливаются со сновидениями. Больше ни к чему жаться к стенке, приникать к
ней губами - в соседней спальне уже не слышно тяжелого дыхания твоего
распростертого сына. Повернись на другой бок. Закрой глаза. Прогони мысли...
Внезапно она вскочила: кто-то прошел по саду.
Действительно ли кто-то прошел? Иногда ветер так ласково шевелит
листву, что можно поклясться, будто это звук шагов. Фелисите чиркнула
спичкой, ничего больше не услышала, погасила огонек. По перед ее мысленным
взором стоял во мраке этот огромный беззащитный дом без ставней на
стеклянных дверях. Ей представилось угрюмое лицо, прижавшееся к стеклу,
безмолвно прорезаемому алмазом. Как добиться от Фернана ставней, которые она
отвергла, не желая, чтобы он удовлетворил просьбу Матильды? Лучше всего
напомнить ему о пожелании покойной: он выполнит его из благоговения. И тут
Фелисите поняла, что страх, терзающий ее в эту ночь, неизменно мучил молодую
женщину. Совпадение, случайность; старуха пожала плечами, пожурила себя. Но
рассказы служанок, погребенные в памяти, уже пробудились, всплыли из самых
глубин ее боязливого детства. Нет, нет, мертвые не мстят. Матильда
разлагалась, с каждой секундой все больше, в третьем склепе налево у дальней
стены кладбища. И тем не менее глаза Фелисите вопрошали потемки, точно она
наконец предощутила по ту сторону зримого мира неведомое, несметное пламя.
Она заставила себя рассмеяться, она верила только в то, до чего могла
дотронуться. Она родилась во времена, когда лишь песчаные дороги связывали
ланды с внешним миром. Террор изгнал из края священников. Мать Фелисите
впервые причастилась в день своей свадьбы. Дети, росшие в ландах на заре
прошлого века, поклонялись лишь беспощадному солнцу, ведали вишь
всемогущество пламени, пожирающего сосновые рощи, - стремительного божества,
которое бежит, неуловимое, оставляя за собой необозримое полчище факелов.

Спустившись несколько позднее обычного, ибо сон пришел к ней лишь на
заре, она увидела на деревянном ларе трость и шляпу Фернана. Почему он не
вышел из дому? Мари де Ладос заверила ее, что барин еще спит. Барыня сама
может увидеть закрытые жалюзи.
Вперив глаза в эти окна, Фелисите страдает, как если бы та, другая,
сжимала Фернана в своих объятиях. Она говорит себе вполголоса: "Я схожу с
ума..." Терзалась ли мать хоть раз подобной пыткой, когда Матильда была
жива? Она повторила себе: "Ты отлично знаешь, что ее там больше нет..." Ее
больше там не было, но тем не менее Матильда удерживала на своем ложе того,
кто бежал от нее живой. Фелисите не помнила, чтобы ей приходилось падать так
глубоко, даже на следующий день после их свадьбы. Именно в тот день она уже
ощутила уверенность в своей победе. Неделю спустя после женитьбы, когда
супруги еще пребывали в Биаррице, письмо Фернана принесло ей такую радость,
что она много раз его перечитывала и до сих пор помнила самые прекрасные