"Франсуа Мориак. Поцелуй прокаженному" - читать интересную книгу автора

больными лучше всяких врачей. Взяла она на себя и заботу о его гардеробе.
Самую пресную диету она умудрялась сделать вполне сноской. Лимонный и
апельсиновый сок, иногда капелька старого арманьяка заменяли запрещенные
специи, возвращали господину Жерому аппетит, который, если верить ему, он
потерял еще пятнадцать лет назад После нескольких робких попыток Ноэми
подрядилась после обеда читать своему тестю вслух, чтобы пища лучше
усваивалась. Она была неутомима и не прекращала читать, даже когда господин
Жером начинал посапывать во сне.
Било час пополуночи - на час меньше оставалось содрогаться от
отвращения во мраке супружеской спальни, следя за лежащим рядом неподвижным
гадким телом и зная, что Жан из жалости к ней притворяется спящим. Иногда он
нечаянно задевал ее ногой, и Ноэми, проснувшись, прижималась к стене. Иногда
она вздрагивала от неожиданной ласки: это Жан отваживался украдкой погладить
ее, думая, что она спит. Теперь уже была очередь Ноэми притворяться спящей,
ибо она всякий раз опасалась, что он на этом не остановится.

VIII

У них никогда не было препирательств, которые подчас разобщают любящих.
Они знали, что слишком уязвимы, чтобы наносить удары другому, - малейшая
обида растравила бы рану, сделала бы ее неизлечимой. Каждый старался не
делать другому больно. Все их движения были строго рассчитаны, чтобы не
вызывать новых страданий. Жан отворачивался, когда Ноэми раздевалась, и
никогда не входил в ванную, если она мылась. Он приучил себя к особой
чистоте и, дрожа от холода, обливался в лохани специально привезенной из
Любина водой. Единственным виновником случившегося Жан считал себя, Ноэми же
ненавидела себя за то, что, по сути дела, не стала для Жана настоящей женой.
Ни разу они не обменялись ни единым упреком, даже немым, - наоборот,
взглядами они как бы просили друг у друга прощения. С некоторых пор они
решили молиться вместе. Враги по плоти, они соединяли свои голоса в вечерних
молениях, соединяя их в бесконечности, хотя здесь, на земле, живя бок о бок,
Жан с Ноэми были каждый сам по себе.

Как-то утром, не сговариваясь, они встретились у изголовья одного
немощного старика. Жадно схватившись за эту новую связующую их нить, они с
тех пор раз в неделю делали обход больных, причем каждый приписывал эту
заслугу другому. В остальное время Ноэми избегала Жана, точнее, ее тело
избегало тела Жана. Тщетно пыталась она перебороть чувство гадливости.
Однажды хмурым ноябрьским днем Ноэми, которая терпеть не могла пешие
прогулки, заставила себя отправиться с мужем в ланды до самого рубежа
пустынных болот, где царит тишина, какая бывает накануне бури, и где слышно
лишь, как глухо накатываются на песок волны океана. Голубые цветы горечавки
уже не оживляли пейзаж. Ноэми быстро шла впереди, словно спасаясь бегством.
Жан следовал за ней поодаль. Несколько веков назад предки Жана Пелуера,
пасшие на этой пустоши скот, вырыли здесь для своих стад колодец. У этого
топкого места Ноэми остановилась подождать мужа. Тот между тем задумался о
пастухах былых времен, которых поражала загадочная болезнь, бушевавшая в
ландах, - пеллагра. Их останки до сих пор можно было увидеть на дне колодца
или в илистом грунте лагуны. Ах, он и сам хотел бы обнять эту скудную землю,
вылепившую его по своему подобию, - и пусть она запечатает ему уста