"Франсуа Мориак. Поцелуй прокаженному" - читать интересную книгу автора

Хотя предполагалось, что молодожены отправятся в трехнедельное
путешествие, через десять дней после свадьбы они нежданно-негаданно
вернулись в дом Пелуеров, взбудоражив весь городок. Тут же примчались
Казенавы, не в силах дотерпеть до четверга. Они пытались по виду Ноэми
определить, как обстоят дела, но лицо Ноэми было непроницаемо. Впрочем, ее
родители вместе с кюре положили конец пересудам: по их словам, голубки
предпочли уют домашнего очага суете гостиниц и вокзалов. Выходя после мессы
из церкви, нарядно одетая Ноэми с улыбкой пожимала всем руки, смеялась, и
все решили, что она счастлива. Слегка удивляло лишь ее каждодневное
присутствие на обедне. Женщины заметили, что после причастия Ноэми долго не
отнимала рук от осунувшегося печального лица. Ее удрученный вид кумушки
истолковали по-своему, решив, что она забеременела. Прослышав об этом,
прибыла тетка Фелисите, чтобы ненароком оценить, не тесновато ли ей стало
платье. Но тайная беседа с Кадеттой - ей можно было верить, ведь именно она
стирала белье - успокоила ее. С этой минуты тетка сочла более дипломатичным
держаться в стороне, не желая, как она выражалась, своим присутствием
создавать впечатление, будто она одобряет состряпанный кюре чудовищный брак.
Она готовилась вернуться на сцену при первых признаках надвигающейся грозы.
Тем временем господин Жером с удивлением обнаружил, что сноха печется о
нем с самоотверженностью монашки. Она приносила лекарства в назначенный час,
следила, чтобы ужин подавали в строгом соответствии с установленным
распорядком дня, и мягко, но решительно пресекала все попытки нарушить
тишину во время сиесты Жан, как и прежде, уходил из дома и кружил по
улочкам. Спрятавшись за сосной у просяного поля, он выслеживал сорок. Была
бы его воля, он остановил бы время, чтобы вечер никогда не наступал, но
темень опускалась быстро. Сосны, потревоженные ветром с Атлантики,
затягивали под сурдинку жалобную песнь, принесенную с мимизанских и
бискаросских песков. Над густыми папоротниками поднялись шалаши из вереска -
в октябре жители ланд охотятся за дикими голубями. Рядом с фермами витал
аромат ржаного хлеба. На заходе солнца Жан стрелял последних жаворонков. Он
подходил к городку, и его шаги замедлялись. Еще чуть-чуть... еще немного
времени, прежде чем своим присутствием в доме он начнет терзать душу Ноэми.
Крадучись, он пересекает прихожую. Так и есть: Ноэми ждет его.
Приветливо улыбаясь, она идет к нему с лампой в руке, подставляет лоб,
пробует на вес охотничью сумку и, как положено супруге, радуется возвращению
любимого мужа. Но роль свою она выдерживает лишь несколько минут, сама при
этом не строя никаких иллюзий. Во время обеда господин Жером развлекает их
своими разговорами: с тех пор как его недугами занялась молодая сиделка, он
не устает рассказывать о своих ощущениях. Кроме всего прочего, Ноэми взяла
на себя обузу общаться с арендаторами, поэтому ей приходится много
расспрашивать о делах в поместье. Господин Жером удивлялся, что эта девочка,
по сути, единственная в доме, кто в состоянии проверять отчеты управляющего
и следить за продажей бревен. Кроме того, именно снохе господин Жером ставил
в заслугу то, что со времени женитьбы сына он поправился на целых два
килограмма.
Когда же, отобедав, господин Жером погружался в дремоту, опершись
ногами о подставку камина, супруги волей-неволей оставались наедине. Жан,
стараясь не дышать, усаживался подальше от лампы и словно растворялся в
темноте. Но как бы то ни было, он был здесь, и в десять Кадетта вносила
подсвечники. Потом следовало тягостное восхождение в спальню. Осенний дождь