"Франсуа Мориак. Галигай" - читать интересную книгу автора

Жиль шел по пустынному бульвару, до такой степени погруженный в свои
мысли, что оказался перед домом отца совершенно неожиданно для себя. Доктор
тщетно пытался завести мотор своего маленького автомобиля с помощью
рукоятки. Он выпрямился, лицо его побагровело. У него практически не было
шеи. "Ах! Этот стартер!" - простонал он. Жиль сказал: "Давай лучше я".
Подошел коротышка-крестьянин и попросил доктора навестить его заболевшую
бабушку. Он не понимал, что с ней.
- А она точно еще живая? Надеюсь, ты не заставишь меня сделать
восемнадцать километров, чтобы перевернуть труп? Я уверен, что она умерла! -
сказал он Жилю. - Когда они посылают за мной... ради какого-нибудь
старика...
- Тогда не ходи... Зачем тебе туда тащиться? В один прекрасный день
тебя подберут на дороге, - жестко добавил Жиль.
- Это действительно может случиться, - сказал доктор. - Да, малыш, я
совсем забыл: в гостиной тебя ждет одна клиентка. Она ждет уже полчаса.
Да-да, тебя. Теперь твоя очередь!
- Кто это?
- Пусть это будет для тебя сюрпризом, - сказал доктор (когда он
смеялся, глаз не было видно). - И, вероятно, у нее есть что тебе сказать...
Поторопись!

Жиль бегом пересек мокрый сад. Перепрыгнул через клумбу петуний. Может
быть, это Мари решила воспользоваться вечерней... Нет, эта женщина,
склонившаяся над старыми номерами "Монд иллюстре", которые загромождали
стол, совсем не походила на Мари. Г-жа Агата встала. Они пожали друг другу
руки. Жиль знаком пригласил ее сесть, а сам остался стоять, глядя на нее
своими холодными красивыми глазами. Г-жа Агата старалась вспомнить, как она
собиралась начать разговор. У нее было время все обдумать в течение
получаса, проведенного под взглядом г-жи Салон, чья свадебная фотография
висела над роялем. Когда та умерла, спустя несколько месяцев после рождения
Жиля, доктор дал обет ничего не менять в убранстве квартиры. Он уже давно
перестал горевать, но эти нелепые связанные крючком накидки все еще
продолжали украшать кресла в стиле Греви, а на окнах висели рваные шторы с
английским орнаментом, который в течение многих лет терпеливо вышивала
усопшая.
- Вы догадываетесь, мсье, о цели моего визита?
Он отрицательно покачал головой. Уж не думает ли она, что он станет
рассыпаться в любезностях, добиваясь ее расположения? Жиль никогда и ни
перед кем не рассыпался в любезностях. Хотя тут мог бы и поусердствовать
немного, мог бы пойти навстречу чеповеку, от которого зависело осуществление
того, чего он желал с такой неодолимой силой. Причем она могла пригодиться
ему в самое ближайшее время: в Дорте невозможно было встретиться с девушкой
из буржуазной семьи без чьей-либо помощи. Галигай говорила медленно,
подыскивая слова:
- Мне было доверено воспитание мадемуазель Дюберне. Вы внесли в ее
жизнь сильное смятение...
Она говорила, а он думал о том, как бы не задеть, не обидеть ее
каким-либо неосторожным словом. Не показать и тысячной доли того отвращения,
которое она ему внушала. Он был из тех молодых людей, что не выносят молодых
женщин, не возбуждающих у них желания. Боясь, что не сможет скрыть этого, он