"Франсуа Мориак. Агнец" - читать интересную книгу автора

гнусное, чем экстаз, в который впадает Паскаль при мысли, что одну каплю
крови Христос пролил лично за него.
- Я и хочу стать священником, - сказал Ксавье, - чтобы быть на стороне
грешников, посвятить себя им, отдать им себя без остатка, спастись вместе с
ними или вместе пропасть...
Но Мирбель не сдавался, он даже повысил голос:
- Нет, вы как все, вы тоже сводите все к самому себе. А меня, для чего
вы меня встретили? - спросил он вдруг резко. - На что вас толкнет наша
встреча в этом вагоне?
- Меня - не знаю... но вас, быть может, вас двоих...
- Нас двоих? Что вы хотите сказать?
Он говорил резко, отчужденно. Ксавье пробормотал:
- Вас ведь двое. Я видел вас вместе на перроне. Я понял...
- Нет уж! Куда вы лезете? Если вы воображаете, что я вам позволю совать
нос в мои отношения с женой...
- О, конечно, вы вправе мне это запретить.
Тут по коридору прошел проводник и объявил, что первая очередь может
проследовать в вагон-ресторан. Жан де Мирбель молча поднялся и вышел из
купе. Ксавье привычным жестом закрыл лицо ладонями, прислушиваясь к
дребезжащему громыханию поезда. Потом он стал глядеть, как сумрак густеет
над обнаженными полями, там, где дымились костры, - это жгли солому.
Кустарник на опушке леса набирался тьмы. По узенькой тропке вдоль полотна
железной дороги какой-то человек шел рядом с девушкой. Ксавье вспомнил, что
не взял талон на обед в вагоне-ресторане. А вдруг за столом Мирбеля все же
окажется свободный стул? Но нет, Ксавье сел на единственное незанятое место
и увидел его вдалеке, в другом конце вагона. Пара напротив Ксавье, уже
приступившая к еде, мешала ему наблюдать за Мирбелем. Мужчина был грузный,
тучный, из тех, что будто созданы для того, чтобы торговать скотом; смуглый,
темноголовый, с волосатыми руками - густая блестящая шерсть покрывала не
только тыльную сторону его ладоней, но и пальцы. Его спутница бесстыдно
обнажала в застывшей улыбке розовые десны. Ксавье подметил, что годы
совместной жизни не укротили страсть этой супружеской пары: эти чудища,
казалось, прилипли друг к другу, атмосфера спальни окружала их и сейчас
Ксавье вдруг пришла в голову мысль, что и у этих существ тоже есть душа и
что он должен их любить. Отыскивая глазами Мирбеля, он стал издеваться над
самим собой, над той связью, которую устанавливает между лицами и душами,
над своим призванием, которое ощущает в себе, только когда сталкивается с
молодыми. Он заставил себя подробно разглядеть эту пару, сидевшую напротив,
и решил, что в конце концов ему не так уж трудно было бы их полюбить,
особенно женщину - ее запущенные руки свидетельствовали о тяжелой домашней
работе. Ксавье успокоился: да, он сумеет посвятить свою жизнь и им, когда
они окажутся в числе его паствы. Таким вот особенно: этому звероподобному
мужлану и его беззубой Еве, чье жаркое дыхание сейчас долетало до него. С
другими же людьми благоразумнее всего вообще не вступать ни в какую связь,
кроме общей молитвы и причастия. Выпитое вино - Ксавье заказал полбутылки
"Листрака" - поддерживало в нем то состояние легкого возбуждения, когда
всякая мысль превращается в образ. Он подумал, что открыл наконец, как
определять, кто ему опасен, кого надо избегать: всякий раз, когда он
почувствует, что кто-то высадился на его острове, проник в его пустыню, он
должен бежать без оглядки, потому что пустыня - это его доля, его крест.