"Франсуа Мориак. Агнец" - читать интересную книгу автора

Перестать чувствовать себя одиноким значило бы для него сойти с креста.
Завтра вечером он переступит порог своей кельи. Это конец. Ему двадцать два
года. Перед ним вся жизнь, в которой не будет никого, никого до последнего
его дыхания, ни жены, ни друга - одни только души. Возможно ли это? Достанет
ли у него сил? А что, если этот поезд, с безумным грохотом и лязгом
пролетающий мимо полустанков, вдруг сойдет с рельсов и Ксавье очнется в
сияющем мире покоя, невообразимого покоя? Он ужаснулся своему страстному
желанию смерти. Как странно поддаться подобному искушению в
вагоне-ресторане, среди этого пьющего и курящего человеческого стада. Все
они торопятся навстречу жизни, делам, любви. И он тоже торопится навстречу
своей любви, но той любви, что не увидишь, не коснешься, не обнимешь. Он -
молодой мужчина двадцати двух лет от роду и отличается от всех остальных, с
кем ему довелось столкнуться, кого довелось узнать, только своим ненасытным
сердцем, той странной жаждой привязаться, страдать и умереть, которой он не
встречал еще ни в одном живом существе. Это и есть суть его одиночества. Он
как бы не существует сам по себе, реальность - те люди, к которым его
постоянно швыряла потребность отдать свою жизнь. То, что недавно произошло в
купе между ним и его случайным попутчиком, будет бесконечно повторяться даже
после того, как он станет священником. До его смертного часа, до этого
предельного одиночества.
Официант протянул ему сдачу. Пара, сидевшая напротив, исчезла. Мирбеля
тоже не было. Ксавье удивился, что не заметил, как Мирбель прошел мимо его
столика. За время их отсутствия в купе появились два новых пассажира, один
из них, дряхлый старик с отвисшей челюстью, уже спал. Мирбель сбежал в
коридор. Он облокотился на медный поручень окна, почти касаясь стекла лбом.
Ксавье тоже уперся в поручень, но у другого окна, решив ни жестом, ни словом
не пытаться возобновить контакт. Но Мирбель сам подошел к нему и предложил
закурить. Они молча курили, стоя рядом, их локти соприкасались.
- Не сердитесь на меня, - сказал Мирбель.
- А за что мне на вас сердиться?
- Естественно, что вы заговорили о моей жене. Но я не выношу, когда о
ней говорят.
- Я больше не буду, - сказал Ксавье.
- Вы- это другое дело, вы имеете право.
Ксавье был счастлив. Разве священника не отличают от обычных людей его
право, его власть, его долг читать в чужих душах и слушать исповеди; и не
только все выслушивать, но и угадывать то, чего люди сами о себе не знают?
- Вы не представляете, чем она была для меня, когда я был ребенком...
- Тем же, чем она осталась для вас сейчас и чем будет всегда...
- Да, конечно. Ничто не может помешать...
За стеклом мелькали смутные силуэты деревьев на фоне холодного неба,
дома, в чью тайную жизнь, в чей замкнутый мир, наполовину поглощенный
мраком, на миг вводила пассажиров горящая в комнате лампа.
- Я должен поговорить с вами о ней. Но не сегодня, во всяком случае не
сейчас... Что вы собираетесь делать вечером?
Ксавье твердо заявил:
- Мы с вами попрощаемся на вокзале.
- Что вы будете делать один?
- Не знаю, буду бродить по городу...
- Нет, я вас не покину.