"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

но вот запела одна цикада, потом другая, третья, и зазвенели все
вразнобой. Я сказал Мари:
- Не думай, что я заставлю тебя жить в такой нечеловеческой жаре. Мы
будем приезжать сюда только на время, подышать свежестью...
Мари не ответила. Она с трудом шагала по песку. Должно быть, ее все
время мучило составленное нами письмо. Она сказала:
- Представляю себе чувства твоей матери, когда она прочтет письмо, и,
что ни говори, она будет права. А она еще не знает, что я старше тебя на
десять лет... И всего, что было со мной за эти годы... И ты... такой, как
ты...
- Такой, как я? Что хорошего в этом затянувшемся детстве, в том
чудовище, которое ты называешь ангелом? А ты, Мари...
Люди должны были оберегать тебя, а оказались кровожадными волками...
Я увидел, что она плачет. Мы прошли лугом к берегу Юра и сели на ствол
поваленной ольхи. Прижавшись ко мне, она продолжала плакать. Я сказал:
"Осторожно, здесь крапива". Эта крапива вокруг нас превратится в моих
воспоминаниях в мяту, в ароматные листочки, которые я растирал между
пальцами. А чахлый ручеек под ольховыми деревьями--немало из них теперь
уже вырублено - сольется, как всегда, с отчаянием вечного убывания; он
увлекал меня за собой вместе со всем, что меня окружало, и я значил не
больше, чем вырезанные из сосновой коры кораблики, которые мы с Лораном
пускали вниз по течению... А эта прижавшаяся ко мне женщина, которая
больше не плакала, это бедное, служившее другим тело, заботу о котором я
взял на себя до конца моей жизни...
Туман не рассеивался, но пробивавшиеся сквозь него солнечные лучи жгли
невыносимо. Должно быть, днем будет гроза.
Хоть бы пролился наконец дождь на жаждущие ланды, где каждый день то
там, то здесь вспыхивали пожары: говорили, что виноваты пастухи, но
достаточно было солнечного луча, упавшего на осколок бутылки... Какая
таинственная алхимия преображает в моих воспоминаниях все ничтожные
подробности, словно то, что они отошли в прошлое, дает им право на
преображение!
Лучше было дожидаться часа отъезда у Дюберов, там было прохладнее. Мы
рассчитывали сесть в поезд на станции Низан, в десяти километрах от
Мальтаверна. Туда мы доедем на двуколке Прюдана. Я предупредил Мари, что
придется ехать сразу же после завтрака, в самый зной, когда даже скот не
выходит на волю. "И даже Вошка", - прошептала Мари.
Тряска в гремящей двуколке под палящим полуденным солнцем, среди роя
слепней и мух, по выбитой пыльной дороге - вот каким кошмаром закончился
наш сон в летнюю ночь. Я сидел на заднем сиденье между обливавшимся потом
Симоном и Мари.
Руку я прижал к спинке сиденья, чтобы предохранять Мари от толчков. Она
держалась прямо, неподвижная, безмолвная, а я со своим даром угадывать
тайные чувства других людей -я знал, что в ее душе волшебный Мальтаверн
нашей ночи превращается в проклятую землю, от которой надо бежать не
оглядываясь. Мы услыхали автомобильный рожок, потом шум мотора. Стелла,
наша старая кобыла, встала на дыбы. Нас обогнал "серполле", где сидело за
рулем какое-то чудовище в очках. Пыль поднялась такая, что Прюдану
пришлось постоять на обочине дороги.
Поезд запаздывал. Мы ждали его почти в полном одиночестве на