"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

я встал на колени перед кроватью и снова заплакал, но на этот раз так,
словно прижимался лбом к невидимому плечу. Вся моя вера заключалась в этом
движении несчастного ребенка, которое многим покажется глупым и
малодушным; но разве из малодушия бросается в пруд загнанный олень,
спасаясь от собак? Я знал, что сейчас на меня снизойдет великий покой;
пусть я проживу целый век, и даже если все мудрецы и философы отвергнут
Христа, и даже если все покинут его, я все равно останусь с ним; не затем,
чтобы служить ближнему, как истинные христиане, не потому, что я возлюбил
ближнего, как самого себя, а только потому, что мне нужен этот поплавок,
чтобы удержаться на поверхности нашего страшного мира и не пойти ко дну.
Таково было направление моих мыслей в тот вечер, когда я стоял на
коленях, зарывшись лицом в простыни. Я умилился душой. Снова я вернулся к
мысли, к которой возвращался не раз, одно время, после первого моего
причастия, я был просто одержим ею: поступить в семинарию. Но мама своей
верховной властью решила, что у меня нет призвания, и мобилизовала всех
священников, с какими я мог встретиться, чтобы они отговорили меня от
этого намерения. Сейчас мне двадцать один год и надо мной никто не
властен. Одним махом я избавлюсь от всего. Эту проклятую собственность я
оторву от себя, я оставлю ее маме.
Все земли будут принадлежать ей, но это убьет ее: ведь мамина
одержимость - это наследование, вечное наследование, побеждающее даже
смерть. Если я устраню себя, останутся только дальние родственники...
Государство пожрет все. "К тому же, - обычно заключала она, - вопрос ясен.
У тебя нет призвания. Это и слепому видно". Все, что служило ее страсти,
не подлежало обсуждению, было видно и слепому. Но мне-то что? Я могу уйти,
даже не оглянувшись...
Боже мой, как бы ни любил я свою мать, а я любил ее до безумия, ты
знаешь, что все равно я люблю ее не больше, чем тебя. Я затаил против нее
обиду, которая все отравила навсегда.
Истина в том, что, подобно маме, я предпочел тебе Мальтаверн, но совсем
по другим причинам, чем мама: дело не в собственности ради собственности,
не в обладании в том смысле, как понимает его она. Я не решился бы
признаться никому, кроме Донзака: я не могу покинуть эту землю, эти
деревья, речушку, небо над вершинами сосен - моих любимых великанов,
горький запах смолы и болота, для меня он (пусть это дико!) - запах моего
отчаяния.
Вот о чем думал я в этот вечер. Я сорвал с себя одежду и, даже не
умываясь, погрузился в сон, пошел ко дну.



ГЛАВА VI



Звяканье подноса с утренним завтраком, бледные лучи летнего солнца,
заглянувшие сквозь раздвинутые занавеси, пробудили ото сна уже не
вчерашнего убитого горем мальчика. Я встал, чувствуя себя проницательным и
холодным; ночью, пока я спал, во мне созрела ясная мысль: я знал, что
следует мне делать или по крайней мере попытаться сделать. Мари назначила