"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

Сент-Катрин с площадью Комеди Я тут сразу набрел на эту мрачную пещеру,
заваленную книгами.
Моим книютортовцем был Фере, на Интендантском бульваре. У Барда издания
"Меркюр дс Франс" занимали пучшее место.
Литература здесь была в чести. На витрине лежали книги современных
поэтов.
Я заходил сюда по пути из университета почти каждый день.
после того первою дня, когда, просматривая новую книту - "Имморалист",
так погрузился в чтение, что вздрогнул от неожиданности, услыхав у себя
над ухом женский голос
- Даже если у вас нет лишних денег, советую вам ее купить Это первое
издание, а первые издания Андре Жида...
Я лоднял глаза и увидел в полутьме этой пещеры мадемуазель Мари,
которая продает книги и вообще хозяйничает в матазине (сам Бард сидит за
кассой, а Балеж, горбатый приказчик, делает всю черную работу).
Мадемуазель Мари в своем темном халате старается быть незаметной, но
только не для тех, на ком остановит она взгляд, как, например, в гот
первый день остановила на мне. И какой взгляд! Нежный, и вместе с тем
насмешливый, и пугающе-проницательный. Ее привлекло и тронуло во мне, как
всех, кто меня любит, именно то, что огталкивало всех прочих. Я, однако,
обманул ее, сам того не желая. Я так люблю книги и так мало их покупаю, я
гак долго колеблюсь, прежде чем решитьс на покупку, - одним словом, я
настолько не способен израсходовать хотя бы франк и к тому же так плохо
одеваюсь - всегда в одном и том же галстуке тесемочкой. - что она приняла
меня за бедною студента. Потом я узнал, что ее все же удивило мое пальто,
хотя изрядно поношенное, но явно сшитое на заказ, и дорогой кожаный
портфель с инициалами. Но трудно было предположить, что у меня есть
карманньге деньги. Она решила, что я сын каких-нибудь сельских жителей,
разорившихся или скупых, и отложила для меня несколько первых изданий.
- Заплатите в следующем месяце, - сказала она.
Я не стал разубеждать ее, и, конечно, не из дурных побуждений. Может
быть, ото был стыд? Нет, скорее, счастье чувствовать себя любимьгм за
самого себя, знать, что могу понравитьс такой замечательной девушке, и не
подозревающей во мне наследника Мальтаверна. В редкие вечера, когда мама
посылает меня взглянуть, как танцуют другие, я отлично знаю, что все
смотрят на меня одинаковым взглядом - невидимый ярльгчок пришпилен к моему
смокингу: тысячи гектаров ланд, недвижимое имущество. Одна и та же
искательная улыбка у всех, одни и те же потути поговорить "о том, что
считается интересным". А представление лих дурочек об "интеллектуале*!..
Нет. даже думать об этом не хочется. Достаточно, если Донзак поймет, каким
неожиданным счастьем с первого же дня стала эта девушка, с такой любовью
смотревшая на бедного студента, за которого она меня принимала. Мое
нежелание показываться с ней вместе на улице - это я узнал впоследствии -
она объяснила боязнью скомпрометировать ее, таким ангелочком я ей
показался; потом мы немало смеялись над этим. Но истинной причины я ей не
открьгл, да и сам не очень был в ней уверен. Дело бьгло, конечно, и в том,
что стоит нам выйти из темного грота книжной лавки, как миф о бедном
студенте рассеется, но главное было то, что я не отделял Мари от книжной
лавки, с которой сам соединил ее, так же как не отделял мадемуазель
Мартино от ее скакуна.