"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

дней спустя. Но с чего начать? Я вижу себя на дороге в один из обычных
вечеров, на дороге из Жуано. Кажется, всходила луна. Во всяком случае, в
моих воспоминаниях царит луна. Тишина стояла такая, что, проходя через
мост, я слышал, как бежит по древним камням Юр Легкий, нежный плеск.
Повсюду в этот час, во всяком случае если верить моим любимым книгам,
соединяются живые существа. Раз даны декорации, должна быть дана и пьеса.
Почему же я в стороне? Потому что даруются нам юлько декорации, все
остальное - это уж наше дело, а у меня - в восемнадцать лет, - у меня не
было сил.. Сил для чего? Ни для юго, чтобы умереть, ни чтобы жить. Я
услышал кваканье жабы и вспомнил, как незадолго до смерти моя бабушка
(впрочем, святая женщина) сказала.
что лучше быть жабой под камнем, чем умереть. Как будто быть жабой под
камнем - это не есть уже счастье, как будто существует большее счастье на
свете, чем тихо звать свою самочку и соединяться с ней под камнями или в
путанице трав! Сейчас мне кажется, будто я предчувствовал, что ночью
случится беда.
Речной холодок, коснувшийся моею лица, был дыханием смерти... Но,
возможно, все это я просто придумал.
Мама, завернувшись в шаль, бродила по аллее. Должно быть, читала
молитвы, перебирая четки. Она предупредила меня, чтобы я не шумел: Лорану
нездоровится, и он лег спать.
- Подумать только, ты заставляешь нас жить в одной комнате, как будю в
этом сарае комнат не хватает! Понять не могу, для чего ты это делаешь.
Она не рассердилась Только сказала, как бы оправдываясь
- Вы никогда не разлучались.
- Этого хотела ты, а не мы: ведь у нас с Лораном разные вкусы, нам не о
чем разговаривать.
Мама пустила в ход свой обычный упрек:
- Ты всех считаешь глупее себя... А вот кто настоящий дурень, -
продолжала она с неожиданной яростью, - так эю Симон Подумать только, что
он выбросил за борт...
- Да нет же, ничего существенного он не выбросил. При нем осталось все,
чему он научился, его диплом бакалавра - все, чем он тебе обязан и чем
воспользуются другие, если только это может тебя утешить.
- Не об этом речь, ты отлично знаешь!
- Но именно эта мысль для юбя непереносима. Ну а судьба Симона тебя не
очень интересует: ведь ты ею не любишь. Не станешь же ты уверять меня,
будто любишь Симона? А даже если бы любила, ну. так, как принято любить, в
общем, так, как любит его госпожа Дюпор...
- Иди спать!
- Тогда тебе и дела бы не было до бессмертной души Симона, ведь ты
любила бы в нем именно то, что смершо...
Она подтолкнула меня к лестнице:
- Ступай, ложись потихоньку, не разбуди брата, и чтобы больше я тебя не
слышала... Этот мальчик убьет меня.
Я возразил, что еще рано ложиться cnaib. Я пройдусь по парку.
- Оденься Хватит с меня одного больного. И когда будешь ложиться, не
открывай окна, Лоран кашляет.
- Он часто кашляет по ночам, - сказал я. - Он кашляет во сне.
- Ты-то откуда знаешь? За всю ночь ни разу не проснешься.