"Франсуа Мориак. Клубок змей" - читать интересную книгу автора

Словом, моя молодость была длительным самоубийством. Я нарочно спешил не
понравиться, боясь, что это выйдет и без моих старений, само собой.
Не знаю, прав я тут был или нет, но я во всем винил мать. Мне казалось,
что я расплачиваюсь за то, что в детстве она, на мою беду, слишком меня
нежила, лелеяла, опекала, от всего оберегала. И в юности я был с ней
невероятно жесток и груб. Я упрекал ее за то, что она чересчур сильно
любит меня. Я не прощал ей того великого чувства, которое лишь она одна в
целом свете дарила мне, той самоотверженной любви, которую никто другой
никогда не дал мне изведать. Прости, что я опять говорю об этом, но в
мыслях о матери я черпаю силу переносить свое одиночество, твое глубокое
равнодушие ко мне. Ведь это справедливая расплата. Бедная мама уже давно
уснула вечным сном, воспоминание о ней еще живет только в усталом сердце
старика, каким я стал, - а как бы она страдала, если б могла предвидеть,
что судьба отомстит мне за нее.
Да, я был жесток с матерью. Как невеселы были наши трапезы в маленькой
столовой сельского домика при свете висячей лампы! Я едва отвечал на ее
робкие вопросы или же, вдруг, вспылив, разражался гневом по малейшему
поводу, а то и совсем без всякого повода. Она не пыталась понять,
разобраться в причинах моей злобы, принимая ее как гнев какого-то
божества. "Это болезнь, - говорила она, - тебе просто нужна нервная
разрядка..." И она добавляла, что как женщине малообразованной,
невежественной, ей меня не понять: "Конечно, какая же я тебе компания?
Молодому человеку не очень-то весело со стариками и старухами". И хотя она
была всегда очень бережлива, чтоб не сказать скуповата, - она теперь
давала мне больше денег, чем я просил, сама толкала меня на всякие траты,
привозила мне из Бордо нелепые, пестрые, галстуки, которые я не желал
надевать.
Мы подружились с соседями. Я стал ухаживать за их дочерью, хотя она мне
совсем не нравилась; девушка эта проводила зиму в Аркашоне по предписанию
врачей: мама с ума сходила от страха, что я заражусь чахоткой или же
скомпрометирую девицу и вынужден буду жениться на ней. Я теперь уверен,
что упорно (хотя и тщетно) добиваясь победы над этой барышней, я просто
хотел доставить неприятность матери.


Через год мы вернулись в Бордо. Жили мы уже в другом месте. Мать купила
дом на бульваре и ничего мне об этом не говорила, желая сделать сюрприз. Я
был поражен, когда дверь нам отпер лакей. Мать отвела мне весь второй
этаж. Все вокруг блестело новизной. Втайне я был восхищен роскошной
обстановкой (хотя, думается, теперь бы она мне показалась ужасной), но все
беспощадно раскритиковал и выразил беспокойство по поводу огромных
расходов.
И тогда мама, ликуя, отдала мне отчет в положении наших дел, хотя и не
обязана была это делать (большая часть нашего состояния принадлежала лично
ей, как ее приданое). Пятьдесят тысяч франков ежегодного дохода, не считая
тех денег, какие давала вырубка лесных дач, - следовательно по тем
временам да еще по понятиям провинциалов я обладал "недурным" состоянием,
и любой молодой человек, оказавшись на моем месте, постарался бы
воспользоваться им, чтоб получить доступ в высшее общество города.
Честолюбия во мне было достаточно, но я не мог скрывать от своих товарищей