"Сомерсет Моэм. На государственной службе (Перевод А.Васина)" - читать интересную книгу автора

открыть собственное дело. Надо только добиться разрешения на жительство в
Кайенне - и тогда можно будет открыть там бар. Посетители вряд ли появятся
сразу - как-никак ведь он был палачом, - но если в баре будет хороший выбор
вин, они отбросят предрассудки, и при его радушии и умении поддерживать
порядок все мало-помалу наладится. Люди, приезжавшие в Кайенну по делам,
стали бы заглядывать к нему из любопытства. Разве не забавно по возвращении
домой рассказать друзьям, что самый лучший ром в Кайенне дают в баре палача?
Но до этого еще далеко, а пока он может жить, не отказывая себе ни в чем.
Луи задумался. Нет, ему действительно ничего не нужно. Он попытался напрячь
воображение и даже перестал следить за поплавком. Море лежало перед ним
удивительно спокойное, переливаясь всеми красками заката. В небе уже мерцала
одинокая звезда. И тут в голову ему пришла мысль, наполнившая его каким-то
удивительным чувством: "Ведь если у человека все есть и ему нечего больше
желать, то, значит, он счастлив. - Он погладил усы, и его голубые глаза
засветились мягким светом. - Конечно, я счастлив, и как это я до сих пор
этого не понимал".
Мысль эта была настолько неожиданной, что Луи даже не знал, как ее
воспринять. Очень странная, конечно, мысль: но при этом для всякого здраво
рассуждающего человека столь же ясная, как постулат Эвклида.
"Так, стало быть, я счастлив. Многие ли могут сказать то же самое?
Впервые в жизни - и где? В Сен-Лоран де Марони".
Солнце садилось. Луи наловил себе рыбы на ужин и на завтрак. Он свернул
удочку, собрал рыбу и отправился домой. Его дом находился всего в нескольких
шагах от моря. Луи быстро развел огонь, и скоро четыре рыбины уже шипели на
сковороде. Он всегда жарил на хорошем масле. Самое лучшее оливковое масло
стоило дорого, но этот расход окупался.
В тюрьме давали неплохой хлеб, и, когда рыба была готова, Луи поджарил
два ломтика хлеба на оставшемся масле. Он с удовольствием вдохнул приятный
запах. Затем зажег лампу, вымыл зелень, которую принес с огорода, и
приготовил себе салат. Луи считал, что никто не умеет делать салат лучше
него. Он выпил-стаканчик рома и с аппетитом поужинал. Объедки он бросил
собакам, лежавшим у его ног, вымыл посуду, потому что был человеком
аккуратным и ему не хотелось, вернувшись утром домой, застать беспорядок.
После этого он выпустил собак в рощу, занес лампу в дом, устроился поудобней
в шезлонге и, покуривая контрабандную голландскую сигару, привезенную из
соседней колонии, взялся за одну из французских газет, пришедших с последней
почтой. Теперь, когда Луи был сыт и наслаждался отдыхом, он не мог не
почувствовать, что жизнь при всех ее недостатках - штука стоящая Луи все еще
был под впечатлением странного чувства, внезапно нахлынувшего на него от
сознания, что он счастлив. Подумать только: у людей вся жизнь проходит в
поисках счастья, а он, Луи, уже нашел его. Но факт был налицо. Если человек
имеет все, чего он хочет, значит, он счастлив; Луи имеет все, чего хочет,
стало быть, он счастлив. Он даже хмыкнул, когда на ум ему пришла еще одна
мысль: "И никуда не денешься - всем этим я обязан Адели".
Уж эта Адель! Ну и стерва же она была!
Тут Луи решил, что неплохо бы немного вздремнуть. Он поставил будильник
на без четверти двенадцать, лег и через несколько минут уже крепко спал. Сны
не тревожили его. Когда будильник зазвенел, Луи даже подскочил от
неожиданности, но тут же вспомнил, зачем его завел, и, зевнув, лениво
потянулся.