"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

Часом раньше Алеша рассказывал, что Сашенька подсела на доктрины
Бугровой крепко, как на кокаин.
"С утра полчаса строки, потом лекции, днем опять строки, тренинги,
вечером выходы на орбиту..."
"Алеша, ты же понимаешь, ни на какие орбиты она не выходит. Все это
бред, ей просто снесли крышу!"
Лапочкин вздыхал: "Я не столь категоричен. И потом, Сашенька, она ведь
как ребенок. Это просто новая игрушка, как стройотряды или этот... твой..."
Я быстро кивнула - ни к чему углубляться.
Алеша вдруг затрещал пальцами, как будто они были деревянные, - раньше
за ним не водилось такой привычки.
"Если ей там хорошо, пускай ходит, чего там. Они, конечно, ерундой
занимаются, но ерунда невинная! Правда, в последнее время эта ее Степановна
просит все больше денег: то на "Путеводную Звезду", то на семинар, то
книжечку помочь издать... Неужели я для Сашеньки, да не найду денег?"
Лапочкин машинально переместил взгляд к книжным полкам, а я свой увела
в противоположную сторону.
"У меня еще один бизнес появился, вообще новая пашня,
разоткровенничался вдруг Алеша. - Я не один, конечно, работаю, с партнерами,
но, знаешь, если все будет идти, как теперь, увезу Сашеньку с малышом в
Швейцарию. Кантон, например, Во. Денег хватит на всю жизнь, до смерти будем
в потолок плевать. - Заговорив о деньгах, Алеша сильно раскраснелся. - В
Швейцарии ей будет не до "Космеи"", - говорил он, и я кивала, соглашалась.
Тут как раз пришла Сашенька и начала читать свои строки.
Когда она замолкала, мы молчали тоже. Пошелестев невидимыми нам
страничками, она заводила новую серию, и мы начинали говорить. Наконец эта
странная опера закончилась, и Сашенька действительно вышла из комнаты без
странных перемен на лице: вполне былая и узнаваемая.
"Ну что, давай еще по чаю?" - спросила она, но я отказалась: надо было
уходить, пока все спокойно. Сашенька вдруг начала уговаривать:
"Куда тебе торопиться, посиди еще. Алеша сейчас уедет на "стрелку", а
мне одной тяжело с ним", - недовольный кивок в сторону Петрушкиной кроватки.
Я замялась. А Сашенька даже вспыхнула щеками, так обрадовалась.
"Алеша, а где у тебя "стрелка"?" - мне хотелось подбодрить Лапочкина,
потому что он сидел такой поникший.
"На Трансмаше, - сказала Сашенька. - Алеша днюет и ночует на
Трансмаше".
"Да ладно тебе, Сашенька. - Лапочкин молитвенно приподнял бесцветные
брови. - Все, что я делаю, я делаю только для тебя. Ты же знаешь".
Голос его помягчел и расплавился, как шоколадная конфета, крепко
зажатая в детской ладошке.
"Знаю - кивнула Сашенька. - Собирайся, а то опоздаешь. Глашка, раз уж
ты все равно остаешься, я сбегаю в ночной магазин, ладно? У меня лак для
волос закончился".
"Я могу купить, - бросился на амбразуру Лапочкин, но сестра отвергла
эту жертву:
"Мне хочется пройтись после сегодняшнего. Это было так... так сильно!
Жаль, что нельзя вам рассказать".
Сестра и Алеша вышли из дома друг за другом, а я осталась с Петрушкой.