"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

шампанского.
"Секты, секты... Ты же помнишь, дорогая, что в Риме христианство тоже
считалось сектой, причем долго?"
"Ваши римляне были дикарями! Они выбрасывали младенцев, которые
родились в несчастливые дни".
"Умница, - похвалил Антиной Николаевич. - Демонстрируешь широкую
эрудицию. Может, ты еще и подвиги Геракла перечислить сможешь?"
"Немейский лев, - начала я, - Лернейская Гидра... Да не подсказывайте
вы, сама вспомню... Стимфалийские птицы, Керинейская лань..."
"Достаточно. - Депутат поставил пустую бутылку на пол. - Достаточно,
дорогая, садись, "пять"!"
"Вы женаты?" - выдохнула я, некстати, конечно, но удерживаться от этого
вопроса я больше не могла.
Зубов строго сказал:
"Нет, дорогая, я не женат. И это не означает, будто бы у тебя есть хотя
бы маленький шанс исправить этот недостаток. - Он прижал ладонь к груди, и я
зачарованно рассматривала ее. Нежная и тонкая, с продолговатыми ровными
пальцами, блестящие ногти в форме правильных овалов. - Я дал обет
безбрачия".
"Кому вы его дали?" - язвительно, чтобы спрятать разочарование,
спросила я, но депутат вдруг рассердился, потребовав не рассуждать о вещах
мне неведомых.
Затем он без всякого перехода заговорил про Италию и горстями сыпал
итальянские словечки. Я никогда не была за границей, могла в ответ
пересказать только чужие впечатления - например, о германском вояже
Лапочкина, но депутат немедленно возмутился: "Фи, немцы! У них только музыка
хороша!"
Он начинал уставать от меня и откровенно томился гаснущим разговором. С
огромным усилием я попрощалась, и Зубов немедленно смылся из кафе, уронив на
стол необоснованно крупную купюру.
В редакцию я так и не вернулась, решив, что позвоню туда завтра, с
утра. Мне хотелось уложить в голове все случившееся, тем более, старые
впечатления тоже не думали сдавать позиции и покидать насиженное место.

ГЛАВА 12. КРЕСТ ДЕПУТАТА ЗУБОВА

Когда нам выпадает тяжкое испытание, стоит поразмыслить - вдруг
изначально оно предназначалось совсем другому человеку? Я страдала, но разве
можно сравнивать мое горе с горем Алеши Лапочкина? Возможно, моя роль в этом
шпиле - тривиальная пешка, а никакой не ферзь, и даже не ладья. Может, я
была скромным проводником в великом деле испытания Лапочкина, который, в
общечеловеческом смысле, представляет собой куда большую ценность...
Арестованная новой жизнью, я почти забыла о Сашеньке, и если бы речь
шла о латинском сериале с кучерявыми страдалицами и вечно небритыми
подлецами, то роль сестры просто закрыли бы, придумав героине элегантную
смерть или скоропостижный отъезд. В жизни все случается куда менее
предсказуемо, поэтому мне пришлось смиренно поздороваться, увидев Сашеньку в
нашем семейном гнезде. Не прошло и месяца - да здравствует возвращение
птенцов!
После исторической экскурсии в зоопарк я чувствовала покалывающий ток