"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

способностей... Взять хотя бы Ирочку Криницыну, которая не в состоянии
освоить банальное арпеджиато.
Эмма сглатывала воздух и неслась дальше, как жокейская лошадь перед
финишем. Я пыталась примостить словечко в редких паузах, но всякий раз
терпела поражение. К тому же, я мучилась почти физическим желанием узнать о
Кабановиче и топила это желание в последних запасах самолюбия. Не хватало,
чтобы Кабановичу достались его объедки!
К счастью, старушка торопилась - надо было успеть в приемные часы к
Юлии Марковне: на запястье Эммы висел пакет с бледными зимними яблоками.
Дружно выбросив окурки, мы попрощались - так прощаются друг с другом жертвы
некогда сильной, но поостывшей от времени дружбы.
И уже потом в спину мне прилетел дрожащий выкрик - он подстрелил мою
душу влет, будто утку над камышами:
"Глаша, мне жаль, что все получилось так глупо! У Виталика никогда
больше не будет такой замечательной девушки!"
Воспоминания скачками понеслись за мною следом. С каждой секундой их
становилось все больше, сами они были все ярче, и вскоре вырвались вперед, и
затопили собой город. Все вокруг напоминало мне о Кабановиче.
Выбеленные снегом тротуары - я крепко держалась за мощную скобку его
руки, чтобы не упасть: и все равно, приплясывала на месте, а он напрягал
руку, я чувствовала жесткие бугры мускулов даже через куртку. Весь
Николаевск был полон Кабановичем, пропитан им до последнего камушка
мостовой, до самого чахлого деревца, до самой забытой улички...
"All'erta, all'erta!" - пел невидимый Феррандо: Эмма унесла с собой и
эту музыку тоже, поэтому я никогда не смогу слушать "Il Trovatore" с прежней
легкостью, она будет связана с Кабановичами - навсегда.
Тут меня очень кстати обогнал некто лысый, бряцающий браслетами:
оранжевое одеяние прикрыто легким плащичком. Я помчалась за ним, будто
Алиса - за Белым Кроликом, доглатывая последнюю слезу.
Дворец культуры николаевских железнодорожников ничем не отличался от
своих клонов, выстроенных в нашей стране: в любом русском городе найдутся
родные братья николаевскому ДК - чтобы колонны, и каскады рюшевых штор, и
ковровые дорожки, всегда красные с зеленой окантовкой, зафиксированы на
ступенях скобками. Библиотека, кинозал, кружок танцев и клуб собаководов
железнодорожники с детьми повышали свою культуру под цепким взглядом
гипсового Ленина: безрукий, как Венера Милосская, он смутно белел в конце
коридора.
Ленина все еще не убрали с насиженного места, но вместо алого стяга за
ним красовалась кадка с буржуазной юккой. Скульптура почти не состарилась от
времени и была не изгажена подросшими железнодорожниками; так, легкие
царапины и трещины на крыльях носа. А вот кружков и кинозалов след простыл
спаянный монолит ДК разобрали по кирпичикам в считанные дни: на каждой двери
висела своя табличка, залы - что большой, что малый, - сдавали в аренду
всем, кто ни попросит: от организаторов гастролей группы "Преисподняя" до
приснопамятных вишнуитов.
Я купила два пирожных и съела их в один присест, не разбирая вкуса: на
куске картона белел прилипший крем. Наконец в зале раздался увеличенный
микрофоном голос.
Мне еще надо было найти блокнот в сумке, по самую застежку набитой
всякой нужной дребеденью.