"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

Только в последнем ряду остались пустые кресла. Освещение выключено,
сцена окутана зеленоватыми лучами - будто в ожидании первого акта.
Декоративное панно все еще не убрано с задника, и лысый человек, обернутый в
оранжевую материю, прекрасно перекликался с другим лысым человеком: того
писали, будто для монеты. Гигантский профиль с чувашским прищуром и гордо
задранной бородкой, и, будто на фоне огромной луны, худая фигурка перед
микрофоном - местный гуру.
Микрофон отрегулировали плохо, и голос нырял в тишину, после чего
возвращался в зал на самых высоких частотах: "замечательные... свершения...
в жизни каждого из нас... важно верить... мантры... давайте начнем..."
Зал радостно откликнулся многоголосой "Харе Вишну": звенели бубенцы,
два лысых черепа сверкали на сцене. В двух шагах от меня запросто могла
сидеть тетя Люба. Мантра была бесконечной, составленной по принципу "белого
бычка", но гуру вдруг простер в зал руку и слегка наклонил голову. Этот жест
моментально усмирил кричащие ряды, тишина опустилась, как занавес. Гуру
придвинул к себе микрофон.
"Сегодня с нами... реинкарнация Вишну... великий гуру... прямо из
чертогов небесных..." - оратор старался говорить громко, чтобы его
собственный голос долетал до слушателей; микрофон все так же вредничал, и
зал начинал волноваться. Потом все резко закричали, взметнув вверх руки, мне
это напомнило рок-концерт, до которых я была охотницей в старших классах.
Вместо музыкантов на сцену выбежал еще один вишнуит, он размахивал руками и
опускал взгляд - так являются публике только самые уверенные в себе люди.
Микрофон испуганно зашипел под губами великого гуру и начал работать
без перерывов:
"Дорогие николаевцы, Вишну уже здесь! - Мне показалось, что великий
гуру имеет в виду самого себя, но публика затрепетала от волнения. - Вы
избранные и счастливые дети Вишну, потому что открыли ему свои сердца,
великий гуру говорил, будто пел. - Те, кто сегодня отведал наших сладостей,
может с достоверностью сказать: теперь Вишну живет в моем сердце!"
Сладкий ком горячо ударил в горло, это два моих кремовых Вишну
явственно просились наружу. Я сорвалась с места, помчалась к зашторенному
выходу, запечатав ладонью губы. Туалеты были слева, за углом.
...Не следовало есть эти пирожные - даже теперь, освободившись от
съеденного, я чувствовала себя так, словно в сердце копошился целый взвод
индийских божков.
...Смешанное дыхание согрело воздух, в зале стало намного теплее.
Великий Гуру стоял на сцене, оранжевая простыня свисала над тонкими ножками,
а сзади, на панно, бесстрастный идол опустил веки, слушая восточную
проповедь.
В зале начинался шабаш: вишнуиты качались из стороны в сторону, как
незабвенные стройотрядовцы, только вместо бардовских песен они громко
выкрикивали мантры. Голос Великого Гуру постепенно затонул в этом хоре, ушел
на дно, как выброшенный ключ. Мне казалось, только я одна не кричала вместе
со всеми, ревущее безумие кружилось и сгущалось вокруг, как волны на
картинах маринистов захватывают кораблик в тесный плен: без права на
спасение.
"Вам плохо?"
Незнакомый голос словно тронул меня за плечо.
Владелец голоса выглядел оригинально - особенно в сравнении с