"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

ассортимент. Разговор начался мирно, но с каждой новой фразой Лапочкин
говорил все более страстно. Поэтому я попросила Алешу слегка убавить
громкости: он почти кричал на меня, доказывая, что православие себя
исчерпало.
"Это как?" - поинтересовалась я, и Лапочкина прорвало, как плотину в
паводок. Оказывается, Алеша долго размышлял о православии и пришел к выводу,
что обряд заслонил собою истинную веру. Он, Алексей Лапочкин, не последний
человек в городе. И он не понимает, почему на его личном пути к Богу должны
стоять бородатые мужики в рясах? Кто дал им право корректировать частные
религиозные чувства Лапочкина и вмешиваться в его диалог с Господом? Кроме
того, Алешу возмущал язык православной повседневности: он не знает
церковнославянского и не понимает, почему нельзя читать молитвы на обычном
русском языке, каким мы говорим с ним прямо сейчас. Алеша раскраснелся, на
шее у него вздулись вены, толстые, как тополиные ветви.
Я сказала зятю, что он не одинок в своем недовольстве. Спору о
церковных обрядах, католических или православных, исполнились сотни лет, и
некоторые граждане, озвучившие свои сомнения прежде Алеши, благополучно
сгорели в высоких кострах инквизиции. Гугеноты, например, тоже не хотели
исполнять псалмы на латыни, промывая французский: за что и были истреблены в
огромных количествах. Здесь Лапочкин удивил меня, кстати припомнив цитату из
Мериме. И тут же перехватил слово.
Современное католичество, по мнению Алеши, тоже никуда не годилось. По
бизнесу Лапочкину довелось посетить Испанию, Италию, Португалию и прочие,
истово католические страны. Так вот, с неизмеримой скорбью Алеша вынужден
контасти... контрасти... кон-ста-тировать, что и католичество утратило корни
в погоне за сиюминутными веяниями религиозной моды. Не говоря уже о том, что
папа Римский считается наместником Бога на земле, а Лапочкину претит такое
самозванство.
Зять удивлял меня все больше: когда видишь перед собой налысо бритого
человека в золотых цепях, то как-то не ждешь от него подобных заявлений. Я
заинтересованно придвинула бутылку поближе, а Лапочкин продолжал повесть о
своих духовных метаниях.
Так вот, разочаровавшись в православии и католичестве, Алеша начал
поглядывать в сторону других религий, но иудаизм ему не нравился, ислам
запрещал выпивку, а буддистом он всерьез себя представить не мог.
Совершенным случаем, в Цюрихе, Алеша посетил новомодный экуменический храм,
где все придуманные человечеством религии смешаны по принципу коктейля. В
одном углу развешаны буддистские мандалы, в другом лежат разноцветные стопки
Коранов, в третьем - псалмы на листочках ждут прихожан. Что было в четвертом
углу, Лапочкин не вспомнил: впрочем, экуменизмом он тоже не вдохновился.
Обратно возвращался через Германию, сейчас он покажет мне фотографии...
Где же, где же, где же, а! Вот, нашел, смотри.
Радостное лицо Алеши солнцем сияло на фоне скромненькой лютеранской
постройки. Лапочкин остался доволен протестантами: элегантная пустота,
покой, и ты с Богом практически тет-а-тет. Невидимая церковь! Теперь зять
очень интересовался протестантскими ответвлениями и собирался примкнуть к
пятидесятникам.
"Разве это не секта?", - осторожно, насколько позволяло выпитое,
спросила я. "А какая разница? - удивился Лапочкин. - Лишь бы мне нравилось.
Я ведь не фигней страдаю, а Бога ищу, и кто знает, где он может оказаться".