"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

чудеса: выкуют из проржавленных останков улучшенную и дополненную версию.
Одну из Алешиных сотрудниц волшебные здешние доктора поставили на ноги всего
за месяц, хотя у нее тоже был кризис на почве несчастной любви. Диагноз
Лапочкин поставил самостоятельно.
Запарковавшись у главного корпуса - два этажа, обкрошенные колонны и
окна с цифрами из пластыря на стеклах, - сродственники синхронно вылезли
через передние двери. Сашеньке, судя по усталому межбровному залому, до
смерти хотелось от меня отделаться, но она сдерживалась при муже. Зато я
получила самые широкие представления о том, что чувствуют обрыдшие старички
и тяжелые больные, сбагренные родней под врачебный присмотр. Врагу, как
говорится, не пожелаешь.
Между прочим, я вовсе не просила Лапочкиных сдавать меня в эту
переосмысленную психушку: просто мне было некуда пойти в ту дождевую ночь.
Вот почему добрый и конструктивно мыслящий Алеша, распрощавшись с последним
свадебным гостем, немедленно созвонился с АОЗТ "Роща" и поутру, вместо того
чтобы нежиться на шелковых простынях с молодой женой, привез меня к соснам
лечить напуганные нервы. Зачем с нами потащилась молодая жена, мне, честно
говоря, непонятно - разве что она даже на секунду боялась оставить нас
наедине? Зря боялась, потому что сердце мое все так же сладко выло о
Кабановиче...
Лапочкин пошептался с кургузой медсестричкой, после чего меня
развернули в сторону приемной. Директриса АОЗТ "Роща" лично беседовала с
каждым пациентом. Алеша шепнул, что они будут ждать меня столько, сколько
будет нужно.
Бедная Сашенька!
Секретарша, пожилая и жилистая, как плохо вычищенная говядина, любезно
поинтересовалась, имеются ли у меня денежные средства для оплаты
результативного лечения? Средства были - за все платил великодушный
Лапочкин. Говядина удовлетворилась моим унылым кивком и сама тоже кивнула в
сторону роскошной двери из темного дерева.
Кабинет директрисы был обставлен с претензией на домашний уют - иначе
непонятно, с какой целью очутились здесь пухлые кресла, шторы в бантиках и
волосатый ковер, на котором мои ботинки оставили две грязные впадины. Вместо
привычной, синевато-белой лампы дневного освещения - легкомысленная люстра в
золотых ангелочках, и стены шпалерно увешаны картинами, заделанными в
качественные багеты. Буркнув приветствие, я вынужденно разглядывала эти
картины, покуда хозяйка кабинета ("Соня Сергеевна", успела шепнуть говяжья
секретарша) пила чай, по-кустодиевски вытягивая губы.
Соня Сергеевна наконец допила свой чай и теперь смотрела на меня
внимательно - глаза у директрисы были хоть и без иголок-парусов, зато
желтые, как репс: редко бывает, чтобы человеку достались такие.
"Ну и что у нас? - весело спросила Соня Сергеевна. - Какие проблемы?"
Ужасно не хотелось выворачивать душу, как пальто - подкладом кверху,
перед чужой желтоглазой теткой. Я промычала несколько слов, из которых можно
было заключить, что пациент не слишком стремится к контакту, но Соня
Сергеевна отреагировала иначе: "Все ясно. Кризис не миновал, и вы не в
состоянии управлять своими эмоциями. Прекрасно, что не стали тянуть с
госпитализацией! Заполняйте анкеточку, прямо завтра начнем лечиться. Не
желаете ли палату полулюкс, с раковиной и душем?"
Конечно, я была не против полулюкса, но разбрасываться Сашенькиными