"Александр Матюхин. Ловец богов (роман)" - читать интересную книгу автора

помню, говорилось, что заряд на десять лет... одно вранье кругом... Еще
лежал фонарик, невесть как доживший до моего освобождения и даже слабо
подмигнувший тусклым светом, а еще полиэтиленовый пакет, в котором завернуты
были немногие предметы моего тюремного быта.
За окном шумно хлопнуло, и в темнеющем небе расцвел яркий бутон
разноцветных огней. Где-то внизу обрадовано засвистели и заулюлюкали.
Празднуют чего-то...
Я лениво, растягивая удовольствие от того, что никто не подгоняет,
оделся в сравнительно новое (если поставить рядом понятия "новое" и "не
поношенное"), и спустился на первый этаж.
Бармен приветливо кивнул, когда я проходил мимо. Больше никто внимания
не обратил. Собственно, никто и не должен обращать. Пора отвыкать уже. Все
время коситься по сторонам тоже не стоит.
На улице я тотчас наткнулся на группу подростков, оживленно
привязывающих очередной патрон с фейерверком к ближайшему столбу. Все
пространство вокруг бара было утыкано интермобилями. Почти из каждого
доносилась бодрая музыка, смешиваясь в однородный хаос, так что понять, кто
и о чем поет, было весьма сложно. Подростки распивали спиртное и наперебой
поздравляли жениха и невесту, которых поблизости, кстати, не наблюдалось.
Бабахнул патрон. В небо взмыла струя красного огня, под общий радостный
вопль разлетелась разноцветными звездочками.
Подойдя к ближайшей группе празднующих, я поинтересовался, не знают ли
они, случаем, где здесь поблизости есть ночные клубы вироматов? И чтобы
круглосуточные.
Подростки оживленно и наперебой указали дорогу, напоследок одарив тремя
банками пива. Я пообещал, что немедленно выпью за здравие жениха и невесты,
и свернул в переулок, как показали.
За спиной вновь бабахнуло. В номер, судя по всему, можно будет
возвратиться только под утро. Прислонившись спиной к холодной стене, я
открыл одну банку, пустив пену между пальцев, и сделал несколько глубоких
глотков. О, пиво! Вот уж чего действительно не хватает в тюрьме, так это
пива. Тот же самый Пух, зараза, сядет, бывало, на стуле перед решетками, с
упаковкой, и давай банку за банкой выдувать, а еще журнальчик читает,
картинно так, черным глазом из-под черной же брови зыркает, наблюдают или
нет? А мы наблюдали. Глотали вязкую слюну и наблюдали. И каждый корил себя -
ну, зачем смотришь-то? Зачем распаляешь желание? А ведь не оторвать взгляда.
Природа человеческая такая. И против природы, стало быть, не попрешь.
Допил я пиво, захлебываясь, кашляя. В носу здорово защипало. Смял банку
и отшвырнул в сторону. Тотчас открыл вторую, а за ней и третью. Пил, как
воду, наполняясь до предела безудержной радостью. Дайте только до кредиток
добраться, уж я напьюсь как не знаю кто! В зюзю! В мешок с опилками! Чтоб
меня из бара на руках выносили, а я блевал из стороны в сторону и языком
ворочал бессвязно. Эх! Уж и не помню, когда такое в последний раз было! И в
груди от приятной мысли сразу огонек зародился. Кончики пальцев покалывать
начали. Запаянные скретчеты зачесались, туго так, словно под кожей. Сколько
раз я их расчесывал? До крови, ногтями, кожу сдирал. Знаю же, что не
поможет. Стоит пломбу сковырнуть, как замкнет цепь, пройдут по нервам
сигналы, и скрючит меня так, как никогда раньше не скрючивало. Замначальника
второго отдела, капитан Бобров, когда скретчет у виска запаивал,
наставительно так говорил: "Знаете, Павел, а я вам сочувствую.