"Александр Матюхин. Ловец богов (роман)" - читать интересную книгу автора

Поначалу, правда, в тюрьме от уколов у меня сыпь на коже появилась, аккурат
в тех местах, где распаянки вживлены. Ну, думал, попался. А врач один,
лысоголовый коротышка в контактных линзах с синими зрачками (модно,
наверное, у них так ходить), мазь мне выписал, противолишайную. И где бы это
я в двухместной камере пять на пять метров лишай подхватил? Но вылечил. Не
мазь, конечно, помогла, а трава одна, которая на заднем тюремном дворе
росла; Пьянчужка мне ее показал на прогулке и посоветовал, мол, разотри
пальцами, слюной размочи и прикладывай на полночи к тем местам, где
раздражение. Он хоть и алкаш со стажем, но, видишь, разбирается кое в чем.
А за окном темнело. По-настоящему, как положено. Накатывала серость,
удлинялись тени, вспыхивали где-то неподалеку огоньки интермобилей. В тюрьме
закат по расписанию - гасят свет, "намордники" на окнах задирают, так, что и
не видно ничего - и кромешная тьма до само утра, когда вспыхивают лампы,
режут глаза, раздирая сон на лоскуты.
С нижнего этажа доносилась развеселая музыка, на улице шумная молодежь
запускала в небо огненные хлопушки. Лет пять назад около тюрьмы даже
проезжать опасались, слухи ходили, что бродит поблизости призрак одного
опасного маньяка, которого в тюрьме убили. Что маньяк этот вооружен
какими-то невиданными огнестрельными пушками, что никакое оружие его не
берет, что воет он по ночам замогильным голосом, и что если увидит кого, то
вмиг перерубит напополам и закопает где-нибудь под тюремными стенами.
Правда, ни одного трупа, ни под одной стеной так и не нашли, но и над
вопросом как вообще призрак может перерубывать кого-то пополам никто не
задумывался. Просто к тюрьме старались без веской причины не приближаться. А
сейчас настроили баров, магазинов, домиков всевозможных (от убогих
деревянных, до краснокирпичных с забором выше неба) и живут, веселятся
вовсю, словно в центре города на празднике каком-нибудь. Ничего им не
страшно, молодым. Все у них еще впереди. И тюрьма для них - это экзотика,
невиданный мир, куда уж они-то точно никогда не попадут, и неприятностей с
ними здесь никаких не приключится. Ну что вы, только не с ними! В
шестнадцать лет я тоже так думал, и когда первый раз в Нишу влез, и когда
впервые от патрульных сматывался, на ходу скретчеты сдирая. Об одном не
думал, о том, как хрупок мир, который находиться внутри нас. Как легко
ломаются стеклянные стены души от одного-единственного удара судьбы. А когда
понимаешь, что ты совсем и не бессмертен, и что мир не крутится вокруг, а
идет себе дальше и ему совершенно наплевать на еще одного маленького,
сгорбленного, смятого человечка оставленного позади, вот тогда и задумаешься
впервые: а действительно ли все так просто в жизни, как кажется?
Действительно ли все упирается только в бесконечный праздник на улице,
дискотеки и выпивку? В гулянки, танцы, секс в общагах? Действительно ли
каждый день расцветет нескончаемой радостью от жизни, и не обратится в прах,
сгорев под давлением настоящего?..
Вот так задумывался, бывало, и получал дубинкой по ногам, чтоб быстрее
шевелился. Там, в тюрьме, времени на размышления не давали. А сейчас -
сколько угодно. Благодать, право слово.
Дотянувшись до рюкзака, я вытряхнул содержимое на ковер. Джинсы и
футболка, свернутые в комок, старая куртка и дырявые кроссовки, в которых
меня по аллейке и вели - вот, собственно, и все, чему можно было уделить
внимание. Бритвенный станок, который в бытность свою включался, стоило
поднести его к подбородку, сейчас не реагировал ни на что. А в инструкции,